Моральный террор против живых и мёртвых в Билефельде
Тот, кто следит за развитием событий в либеральной общине Билефельда «Бейт-Тиква», знает, что руководство этой общины нелегитимное и самоназначенное. Выходки главы общины и одновременно исполнительного директора Союза прогрессивных евреев в Германии Ирит Михельсон уже долгое время эпатируют, 
оскорбляют и дискредитируют еврейское сообщество.
О негативе, который сеет эта коренастая дама, постоянно, обильно, но пока безрезультатно пишут и русскоязычные, и немецкоязычные СМИ.
Вот очередной повод вспомнить о ней.
В 2007 г. Раиса Розенблюм и еще несколько десятков билефельдских евреев, протестовавших против методов руководства правления, вышли из общины «Бейт-Тиква» и вступили в общину Херфорда-Детмольда. В ночь на субботу 18 элула (8 августа 2009 г.) Раиса, проживавшая в Билефельде, умерла. Т. к. евреи считают, что лицезреть Б-га душа усопшего может лишь после погребения, то еврейские традиции предписывают хоронить быстро. Однако если смерть наступила в канун Субботы или Судного дня, то принято делать отсрочку.
Дочь и зять покойной уверяют, что она высказывала желание быть охороненной в Билефельде, где они живут. Поэтому дочь и зять обратились с просьбой похоронить покойную на кладбище общины «Бейт-Тиква». К сожалению, это было сделано в субботу. Отсутствие своей реакции Михельсон объясняет не тем, что был Шаббат, а тем, что она находилась в командировке. Т. е. приводит объяснение, странное для руководителя религиозной общины.
Зять покойной Леонид Димант свидетельствует, что Михельсон, когда контакт с ней всё-таки состоялся, заявила, что тему погребения обсуждать невозможно, пока не будет официального письменного объяснения от общины Херфорда- Детмольда, почему там отказываются хоронить покойную на своем кладбище. 10 августа глава общины Херфорда-Детмольда письменно высказал удивление позицией Михельсон и напомнил ей, что фактором, определяющим место захоронения, является желание покойного. А также то, что на одном из заседаний Земельного союза все общины одобрили соответствующее правило по этому поводу.
Еврейские традиции очень высоко ставят пожелание умершего по поводу места своего захоронения. Как правило, для подтверждения этого желания достаточно свидетельства близких. Ни решения каких-либо союзов, ни мнения руководства общин по этому поводу не только не нужны, но и неправомерны.
Далее Михельсон изобрела новое требование. Она перечеркнула волю семьи покойной, желавшей, чтобы кадиш во время похорон прочитал кантор общины Херфорда – Детмольда Якоб Целевич. По словам Леонида Диманта, Михельсон заявила, что объявляет Якобу Целевичу запрет на посещение кладбища. Несомненно, такое решение объясняется тем, что кантор ранее тоже перешел из «Бейт-Тиквы» в общину Херфорда-Детмольда.
Согласно еврейским традициям, обязанность погребения в первую очередь лежит на наследниках покойного (Быт., 23:3; 25:9; Кт. 48 а), а община обязана самостоятельно хоронить лишь «одиноких пришельцев, умерших на чужой земле». И хотя еврейское кладбище Билефельда принадлежит общине, т. е. является территорией общины, в данном случае хозяином на похоронах являлась дочь покойной, поэтому никто не был вправе запрещать людям, желающим прийти проститься с усопшим, присутствовать на похоронах и читать кадиш. Тем более что вознаграждение кантору намерена была заплатить семья покойной.
Дать галахическое заключение о правомерности запрета кантору Целевичу вести похороны мог бы равинский суд при Общей конференции раввинов Германии, которую возглавляет раввин Брандт. Но преодолеет ли семья покойного, если она обратится в раввинский суд, сопротивление раввина Брандта, чьи книги печатает издательство, принадлежащее членам Правления «Бейт-Тиквы», – вопрос, скорее, риторический.
Следующим условием Михельсон обязала семью покойной внести в кассу до дня погребения 4860 € в качестве платы за землю, на которой находится могила. По уверению Леонида Диманта, Михельсон также настаивала, чтобы семья Розенблюм-Димант оплатила различные расходы общины, связанные с проведением похорон, на сумму порядка 900–1000 €.
Леонид Димант попросил Михельсон обосновать финансовые требования. Его законное желание было проигнорировано. Между тем любой городской департамент в Германии, который управляет кладбищами, имеет открытые для всех документы, обосновывающие стоимость захоронения. Поэтому в городах, где общины собственных кладбищ не имеют, а пользуются выделенными им участками городских кладбищ, подобные конфликты возникнуть не могут, т. к. размер платы за «вечное» захоронение однозначно определен городскими властями. Если же еврейское кладбище принадлежит общине, то ситуация часто насыщается произволом.
Не имея на руках документов с детализацией расчетов похоронных услуг общины «Бейт-Тиква», невозможно достоверно утверждать, насколько завышены требования Михельсон. Но всё познается в сравнении. Город Эссен насчитывает около 600 тыс. жителей, а Билефельд – 325 тыс. Естественно, что земля в Эссене более дорогая. Городское социальное ведомство Эссена подтвердило мне, что оплачивает местной еврейской общине за погребение и вечное захоронение женщины-еврейки 4020 €. Город Бохум, который тоже численно больше Билефельда, возмещает в таком случае 3310 €. И основную часть этих сумм составляет плата за «вечное» пользование землей, на которой находится могила. Т. е. сумма 4860 €, которую назначила Михельсон, видится мне явно несоразмерной.
Я знаю подобную ситуацию не понаслышке, сам прошел через нее, когда 22 ноября прошлого года умерла моя мать. 14 лет мама и папа состояли в общине Эссена и исправно платили членские взносы. Но родители были вынуждены 1 ноября переехать в Бохум, а уже 22 ноября мама умерла. После смерти мамы я обратился в общину Эссена, откуда был ранее исключен за диссидентство, с просьбой похоронить ее на общинном кладбище. Я напомнил правлению, что членами общины долгое время были три поколения нашей семьи. Но заместитель председателя правления Ханс Бирон предложил мне доплатить к сумме компенсации, которую переймет социальное ведомство Бохума за похороны матери, еще 1700 € и внести деньги до похорон. (Хоть разговор наш происходил по телефону, я имею свидетелей, его слышавших.) На чем основывается требование Бирона, непонятно, т. к. данные из социальных ведомств Бохума и Эссена определяют разницу между затратами на похороны евреев в этих двух городах примерно в 700 €.
Хочу напомнить читателю, что общины Германии существуют за счет государства. Поэтому, если уж община берет у еврейских семей и у городских социальных ведомств деньги за захоронение и «вечный» уход за могилой, то цены на это должны быть обоснованными и минимальными, а также открытыми и одинаковыми для всех. Монопольное положение общины в еврейской сфере похоронных услуг, сокрытие прейскуранта на эти услуги и ситуация похоронного цейтнота дают руководителям общин возможность не только делать маленький личный бизнес на смерти, но и сводить перед похоронами счеты с противниками или, наоборот, поощрять сторонников. При этом игнорируются как принятые в западном обществе моральные правила, так и соответствующие законы «Шулхан-Аруха», запрещающие получение дохода от кладбищ. И отсутствие государственного и общественного еврейского контроля за финансами усугубляет ситуацию.
Смею также утверждать, что ни в одном городском ведомстве по управлению кладбищами не будут требовать немедленной оплаты захоронения, а предложат только подписать документы с обязательством оплаты, подтверждая тем самым аморальность требования платы «вперед» в траурной ситуации. Наделенная искаженной моралью руководящая общинная дама открыто издевается над родственниками покойной, которая в 2007 г. примкнула к тем, кто в глазах Михельсон являются мятежниками и кому она, похоже, намерена мстить даже после их смерти.
Семья покойной Раисы Розенблюм решила всё-таки похоронить ее в Херфорде. Не мое дело анализировать, какое именно из требований Михельсон заставило семью изменить первоначальное намерение. Для меня самым главным является степень участия еврейского сообщества в этой истории. А евреи участвовали... Они привычно участвовали в спектакле «Евреи молчания». И если и озвучивали свои мысли, то в них был лишь безвольный набор истин без желания что-то изменить в конкретной ситуации. Послушаем заместителя председателя Земельного союза еврейских общин Вестфалии-Липпе Цви Раппопорта, который работает судьей в дортмундском суде и до недавнего времени был судьей третейского суда ЦСЕГ. «Нужно договариваться», – говорит Раппопорт. На какой платформе, по его мнению, следует договариваться – не уточняет. И как воздействовать на Михельсон – тоже не объясняет.
Три недели назад я задал вопрос в Земельном союзе Вестфалии-Липпе, какие шаги намерены они предпринять в связи с тем, что Михельсон и ее сторонники нарушили два решения третейского суда ЦСЕГ и исключили из общины законно избранный новый совет. В ответ – молчание. И это молчание означает одно – по-пус-ти-тель-ство.
С огорчением должен констатировать, что если бы Земельный союз Вестфалии-Липпе, Центральный совет прогрессивных евреев в Германии и ЦСЕГ были в нравственном плане организациями здоровыми, то они немедленно и решительно приостановили бы членство общины «Бейт-Тиква» в своих рядах и снабжение ее деньгами до того момента, пока в Билефельде не начал править закон. Но, надо полагать, руководство этих структур не намерено выдавать «своих».
Возникновению конфликтной ситуации в Билефельде способствовала и организационная структура наших еврейских общин, напоминающая Германию до Бисмарка. Общины фактически ничем друг с другом не связаны, а объединены в номинальные и бессильные союзы, и поэтому руководители общин, почти не подпадающие под общественный еврейский контроль, чувствуют себя удельными князьями, королями и герцогами.
Как думаешь, читатель, много ли в Германии людей, способных позволить себе
пренебречь волей умершего? У меня нет знаний, чтобы оценить слова и поступки Михельсон с медицинской точки зрения – это может грамотно и полно сделать только врач определенного профиля. Однако, пока Михельсон живет среди нормальных людей, эти люди, если им присущи такие качества, как сопереживание, сочувствие, умение поставить себя на место члена семьи покойной, должны самостоятельно оценивать ее нравственное здоровье.
Нет сомнения, что михельсоны существуют, пока евреи Германии им это позволяют. Что касается евреев общины «Бейт-Тиква»... Вероятно, они всё-таки говорили на кухнях о своих чувствах и отношении к произошедшему. Но лишь единицы проявили солидарность и публично встали на сторону оскорбленной и униженной семьи Розенблюм-Димант, подписав письмо в «Еврейскую газету». Этого недостаточно.
Отсутствие по-настоящему активных действий есть одобрение евреями действий Михельсон и способствует ее безнаказанности. Наш еврейский моральный долг состоит в том, чтобы проявить волю и изменить позорное положение вещей. Я за то, чтобы община «Бейт-Тиква» была полностью лишена финансирования из всех федеральных, земельных и еврейских источников. Было бы достойно, если бы евреи общины «Бейт-Тиква» провели публичную акцию и массово вышли из ее рядов. И будет справедливо, если случится так, что в общине останутся лишь Михельсон и пара десятков ее сторонников, которые сделали из «Бейт-Тиквы», т. е. «Дома надежды», – дом Михельсон, дом произвола и бесправия.
А пока у большинства евреев нет воли, михельсоны будут править в общинах по своим понятиям, из-за стен ЦСЕГ и земельных союзов безразлично будут наблюдать за этим кноблохи, крамеры и раппопорты, а над гробами евреев будут происходить подобные баталии.
Леонид Меламуд
Перепечатано из "Еврейской газеты" за сентябрь 2009 года.