Уважаемый г-н Морис Собакин!

Многие мои знакомые, посещаюшие портал СЕМ, обращают моё внимание на кардинальное изменение ситуации на нём в последние несколько месяцев.

Главная причина этих изменений, по мнению многих, — это украинско-российский конфликт и степень объективности редакции портала в его отражении.

Но посетители портала подчёркивают и некоторые частные причины этих изменений:

1. На портале появился «дежурный комментатор», не оставляющий без своего высокого внимания практически ни одного материала. Речь о Вас. Причём, далеко не во всех случаях нравственный и интеллектуальный уровень комментариев соответствует тому высокомерию и необоснованному апломбу, которые Вы демонстрируете.

Примеры будут приведены ниже.

2. Некоторые убеждены, что Вы это делаете чуть ли не по поручению редакции: создаётся впечатление, что поле комментариев портала фактически отдано в Ваше бесконтрольное единоличное распоряжение.

3. Это неприемлемо. Начнём с того, что далеко не во всех Ваших комментариях удаётся разглядеть еврейское мнение. Зачастую это просто эмоциональные выбросы. А базарная, во многих случаях, манера всех во всём поучать распугивает читателей и, особенно, комментаторов, которые избегают соседствовать с Вами «на одном поле».

4. На мой конкретный вопрос месячной давности редактор Григорий Рубинштейн разъяснил, что  с  М. Собакиным личных контактов никогда не имел и, кроме комментариев, ничего о нём не знает. Он не исключал, что «Морис Собакин» — это не реальное имя, а ник.

Он пояснил также, что редакция портала, как правило, не вмешивается в дискусии комментаторов. Комментарии снимаются только в случаях откровенного хулиганства, использования ненормативной лексики и очевидных оскорблений. Дискутанты должны сами обеспечивать порядок в зоне комментариев, относиться друг к другу с уважением и, главное, высказываться исключительно по сути дела, не переходя на личности (в своих публикациях редакция неоднократно информировала читателей о правилах поведения на портале  -- прим. редакции).

 5. Теперь, примера ради, разберём, что Вы наговорили в комментариях только к одной статье «Православные писатели-евреи». Сначала Вы, с присущим Вам высокомерием, попеняли писателю Аркадию Красильщикову, что его «занесло». Потом позволили себе солидаризироваться с Д. Быковым по вопросу, что «образование Израиля — историческая ошибка». Отметив, «а это что — НЕЗАМЕТНО?»

Это тем более странно, что ранее, в комментарии на стихотворение Д. Быкова «Доказательное» Вы отметили: «Что ж, нельзя не признать — стихи отличные! И сам Дмитрий Быков — чистое олицетворение России: гениальный ΜЎΔΑΚ!».

И, тем не менее, Вы солидаризовались с ним в вопросе чрезвычайной для евреев важности -- отношение к истории возникновения и судьбе Израиля. Мне кажется, что такое абсолютно антисемитски высокомерное отношение к Израилю позорно для еврея, даже если он имеет довольно красноречивое имя «Морис Собакин».

Кстати, напомню, что своё пренебрежительное отношение к Израилю Вы и ранее проявляли на портале, например, в комментарии к статье «Почему Израиль не Россия?», указав, что эта информация об Израиле полностью лживая. Когда анализируешь в комплексе Ваши высказывания на эту тему, возникает вопрос: «А может быть, Вы просто не еврей?»

На всё это Я. Шульман вразумительно ответил, что «занесло» не Аркадия Красильщикова, а именно Вас. А Израиль – «возрождённая СВЯТАЯ Земля нашего народа». И, отвечая на Ваши высокомерные поучения, Я. Шульман посоветовал Вам быть разборчивым и не столь резким в играх с шашкой Чапая.

Хотя с Шульманом у меня были довольно большие разногласия, но не считаться с ним я не могу. Несмотря на то, что в своих комментариях он часто тоже «жарит воду», тем не менее, по моему мнению, его можно отнести к евреям, для которых, в полном соответствии с Торой (Второзаконие XVI. 20), справедливость — высший императив.

В присущей Вам манере Вы обвинили Я. Шульмана в двоемыслии. В связи с этим, уместно напомнить, и Вам это несомненно известно, что понятие это было введено Джорджем Оруэллом («1984»), и по его определению: "Двоемыслие означает способность одновременно держаться двух противоположных убеждений».

Т. е. человек на одно и то же говорит, что оно белое и что оно чёрное. Мне кажется, что приведенный случай с Д. Быковым в полной мере подпадает под определение «двоемыслие». Но именно Ваше.

Поведение, подобное Вашему, г-н М. Собакин, обыватель склонен называть шизофреническим. Недаром Борис Гройсман назвал такое явление «болезненным состоянием мании величия с синдромом агрессивного мизантропа». За что и удостоился Вашего «отлупа» в присущей Вам «суперинтеллигентной» манере: «Наконец-то к Вам в палату провели Интернет. Поздравляю!»

В комментариях к статье «Где был Б-г во время Холокоста» Вы характеризуете доктора биологических наук, известного каббалиста рава Лайтмана «обычным жуликом (или сумасшедшим)». На это, правда, Вам уже ответили.

В комментарии к статье «Они кастрировали бы себя» Вы высокомерно поучаете интеллигентного и вполне трезвомыслящего автора А. Зеличенко: "Ну, зачем Вы так спешите хвататься за клавиатуру? Поживите немного, подрастите. Поработайте где-нибудь, наберитесь жизненного опыта. Больно видеть, как Вы пытаетсь преобразовать в текст ПУСТОТУ».

6. Коллеги в переписке подсказали мне, что зуд  комментаторства Вы, г-н  М. Собакин, реализуете, кроме портала СЕМ, на многих других, причём, также абсолютно по всем вопросам. Надо признать, что ряд этих комментариев вполне заслуживает внимания и уважения, однако порой Вы скатываетесь к той же базарной манере.

Не имея желания рекламировать Вас, г-н Собакин, предлагаю, тем не менее, желающим набрать в Гугле „MORIS SOВAKIN“. Тем, кто это сделает, также всё станет ясно в отношении болезненных проявлений Вашего творчества. Ведь только за один год на портале «Грани.ru» появилось 245 (!) Ваших комментариев.

7. Думаю, что примеров достаточно. Остаётся попросить Вас, г-н М. Собакин, унять свою жажду графоманского самовыражения, отказаться от роли М. Суслова на портале, держаться не развязно, без чванства, а в рамках традиций портала. Это и будет проявлением Вашего осознания реальной ситуации.

В противном случае, ничего не останется, как просить редакцию, ради оздоровления обстановки, ввести для Ваших комментариев персональный мониторинг.

Начало отношений

С ребе Залманом Абельским я познакомился в самом начале девяностых годов прошлого века в Кишиневе на еврейском празднике. В синагогу, некогда принадлежащую цеху стекольщиков, где молился еще мой прапрадед, пришел хабадский раввин. У моих пожилых близких родственников, к примеру, такое развитие событий вызывало определённое неприятие. Пока я сам не узнал нового раввина поближе, я возражал критикам, ссылаясь на прессу: c приходом в синагогу ребе Залмана в жизни евреев Кишинева и Молдовы начало происходить нечто из разряда "очевидное и невероятное".

Хотя надо признать, что еврейская жизнь в городе теплилась и раньше. Сумели же энтузиасты ещё в 70-е годы создать еврейский молодежный театр, спектакли которого ставились исключительно на идиш. В постановках принимало участие почти 100 человек.  

Но вот раввином в Кишиневе становится Залман Абельский. Как по мановению волшебной палочки (на самом деле это было результатом огромного труда), в городе появился еврейский детский сад. Пионерский лагерь, один из лучших в республике, был отремонтирован и передан для летнего отдыха еврейской молодежи. Заработали две еврейские школы, ешива для юношей, колледж для девушек. Стала выпускаться весьма интересная газета. Бесплатно кормили стариков, началась реконструкция здания под дом престарелых. Синагоги открылись и в других городах, в том числе, в Приднестровье.

Даже в будние дни кишинёвская синагога бывала переполнена. Богослужения проводились не менее двух раз в день. В еврейскую среду Молдовы вернулась обрядность. После объявления независимости Молдовы в еврейской общине можно было встретить представителей различных правительственных и неправительственных организаций из Израиля, Европы, США и Канады, и даже послов некоторых стран.гогу не посещал. перестал посещать синагогу, хотя до перестройки бывал. Со временем, под влиянием моих друзей, которые полностью отдались работе в общине, я снова стал приходить на богослужения.  

Мои контакты с ребе Залманом становились всё теснее. Я  был зван в его гостеприимный дом. Кроме энергии и потрясающей работоспособности самого ребе, меня потрясало подвижничество членов его огромной семьи. Вся его «империя» (он очень любил это слово и называл себя  «императором») существовала на деньги, пожертвованные и собранные его детьми и внуками. Они часто приезжали из США и Израиля. С общением проблем не было – большинство из них говорило на идиш.

Заботливая и хрупкая супруга раввина Зальмана -- ре́бецн Лея -- сумела объединить вокруг себя довольно большую группу женщин. Она не только руководила женским персоналом общины, но и считала нужным лично готовить еду для многочисленных гостей и прихожан.

Как-то раз я стоял недалеко от автомобиля, в который загружались сумки. Ребецн обратилась ко мне: "Подсоби". Я помог и спросил: «Куда это Вы собрались с такими запасами провизии?» «Ин острог», - строго ответила  она.  «Ничего себе  шуточки!», - подумал я. Оказалось, вовсе и не шутки, а очень даже всерьез -- она часто объезжала с приготовленной провизией тюрьмы, где отбывали сроки евреи. Благо, как я потом узнал, их было немного - около полутора десятка человек.

Возможно ли подобное сегодня в еврейских общинах Германии? И говорить нечего: в уставах многих общин прямо указано, что человек, осуждённый более, чем на год, подлежит исключению из общины.

С серьёзным намерением связать свою дальнейшую судьбу с иудаизмом в синагоге появились несколько молдавских семей с многочисленным потомством. Уже через год шести-семи летние мальчишки читали ТАНАХ на священном языке. С учениками ешивы рэб занимался ежедневно. Продвинутые ученики помогали более слабым, а те, в свою очередь, помогали новичкам.

Учились ребята с полной отдачей, можно сказать, даже с воодушевлением, днем и ночью. Были среди них и не евреи. Лет через десять, пройдя гиюр, один из учеников стал сойфером (переписчиком Торы), а затем получил и раввинскую смиху. В его доме часто можно было встретить детишек из молдавских семей – по мнению реба Залмана, именно он должен был уделять внимание этим детям.

Общались мы с ребом Залманом чаще на идиш, хотя он прекрасно говорил на «великом и могучем». Общинную газету "Истоки жизни" он иногда редактировал сам, а свои статьи и книги принципиально не разрешал редактировать и оговаривал это в предисловии. Будучи удивительным рассказчиком, он, несомненно, обладал еще и литературным даром.

В еде ребе был неприхотлив, но к праздничным трапезам с традиционной еврейской кухней относился с большим пиететом -- как он говорил, "по полной программе". Беседа за столом иногда приобретала светский характер, но он тотчас напоминал, что длительные будничные  пустые разговоры профанируют святость субботы.

-- Этот день никогда не вернется, и с него нельзя снимать корону святости, --  говорил он. -- Особо это относится к дням раскаяния. Именно в эти дни Всевышний открывается к стремящемуся к Нему. Ни в коем случае нельзя упускать эти великие часы, когда благоденствие приходит евреям с небес. Мы имеем право и на веселье. После вечерней молитвы мы имеем возможность с восторгом и от всей души петь и танцевать наши хасидские танцы. Но веснлье и юмор не должны быть пошлыми. На каждом застолье он солировал, но давал высказываться каждому, объясняя это так: «Мнение простого еврея иной раз ценнее мнения толковников».

Каждое застолье, хотя оно и напоминало мини-спектакль одного актёра, было радушным и естественным. Он старался не говорить высокопарным  религиозным слогом. Почти всегда напоминал о человеческой уязвимости -- ведь сегодняшнее благополучие может рухнуть в любой момент. Каждый человек -- существо незащищенное. Он всегда подчеркивал, что еврей должен помнить об этом нашем шатком положении. Это должно служить стимулом для молитвы. А радость от молитвы должна быть обычным состоянием  еврея.

Аура реба Залмана   

Последние 10 лет моей жизни в Германии в Кишинев я ездил ежегодно. Евреев в городе, который когда-то в Российской империи входил в тройку городов с самой большой долей еврейского населения, становилось все меньше. Нельзя сказать, что это  огорчало реба Залмана. Он считал "исход" евреев из этих мест естественным процессом, говорил и писал об этом в газетах и утверждал, что будет находиться в Молдове, даже если в ней останется хотя бы один еврей. И если не будет еды, то он будет грызть булыжники с мостовой (это идише идиома — Е.Ф.).

Начиная с 2005 года, со всех континентов стали приезжать внуки и правнуки евреев – «искателей счастья», бежавших с конца  ХlХ века от погромов и нищеты. Фамилии многих из них происходят от названий многочисленных местечек, где евреев уже давно нет. Приезжая, они обязательно посещали синагогу. Пытаясь исследовать свои корни, они искали документы и свидетельства, связанные с их семьями. И что интересно, идиш многими ими не забыт.  

Выразить свое уважение считали нужным группы из знатных хасидских династий, не принадлежавших к хабаду. Особое впечатление произвели дети и внуки из двора скуленского ребе Элейзера Зиси Португала (Скулены --  местечко в Бесарабии).

Глядя на них, припомнилось, что традиции в одежде и головных уборах в хасидских группах (династиях) различны. В отличие от хасидов Хабада, дети и внуки скуленского ребе Португала не носят черных фетровых шляп. Большинство  приехавших из Монреаля (место  двора) пришли в синагогу в Штраймлах (меховая шапка, имеющая более двух десятков особенностей).

Теперь мне хочется рассказать, что принесло ребу Залману славу не только мудреца, но и провидца, как реагировали люди и какие чудеса с ними происходили после полученной ими брахи (благословения).

В газетах «Комсомольская правда», «Труд», «Аргументы и факты» и др. из номера в номер кочевали  удивительные истории о чудесах, происходящих с людьми после брахи, данной ребом Залманом.

Если говорить честно, то лично я мало этому верил, Я допускал, скажем, наличие у него определённых экстросенсорных способностей, а остальное относил к  фантазиям впечатлительных людей. На меня, возможно, подсознательно влияло и то, что противники хасидизма относились к таким деяниям отрицательно. 

В основном, об этих чудесах говорили и писали женщины. Рассказывая о невероятных положительных изменений в их здоровье, они  даже, для сопоставления, носили по редакциям рентгеновские снимки.

И как-то раз я заговорил с женщиной, по внешнему виду явно не еврейкой, замеченной мной в синагоге еще в предыдущий приезд.  Заходя в синагогу, она брала в руки с полки книгу, медленно ее листала и что то шептала. Затем возвращала ее на место, вынимала из сумки деньги и  степенно, словно выполняя некий ритуал, подходила к шкафу для пожертвований и отпускала в него купюры.

Как оказалось, она  с семьей владеет небольшим фермерским хозяйством, которое подверглось ограблению. Кроме того, бандиты избили до полусмерти мужа. Полиция не реагировала, мужу становилось все хуже и хуже. Кто-то ей посоветовал обратиться в синагогу, к еврейскому священнослужителю, который творит чудеса и, по слухам,  помогает не только евреям. Она пришла к нему на прием и рассказала о своей беде.  Реб Залман дал ей благословение и сказал, что бандитов найдут и муж поправится.

Через несколько дней  бандитов действительно поймали, скотину вернули и мужу полегчало, а затем он выздоровел. Теперь после каждой удачной торговли продуктами своего хозяйства, чему, по её мнению, она тоже обязана еврейскому священнослужителю и еврейскому Б-гу, Теперь она видит свой долг в том, чтобы помогать еврейскому храму.

Присутствовавший при разговоре прихожанин (лет десять он, готовясь к гиюру, вместе со своей семьёй бывал в синагоге почти ежедневно), после ее ухода подметил, что этот случай не столь удивителен. Есть действительно фантастические случаи, в которые трудно поверить. И их не мало.

Он рекомендовал поговорить не с теми  женщинами, которые всю жизнь бредят чудесами и склонны к фантазиям, а с мужчинами, которых врачи считали безнадежными, но они поправились после тяжелейших травм и аварий. Он сказал: «Залману доверяют евреи и не евреи. К нему приходил  советоваться даже коммунист, кандидат в президенты Молдовы. И после беседы он попросил браху».

Отношения становятся доверительными

Я решил переговорить на эту тему с самим ребом Залманом. Он объяснил мне, что браху ему разрешил давать любавический ребе Шнеерсон. Он порылся в папке и показал давнишнюю фотографию, на которой они вместе молились. Браху  дает не он, реб Залман, а величайший праведник современности, который несомненно является мессией. Я напомнил, что раньше он утверждал, что любавический ребе был главой поколения, а теперь считает его уже  мессией? Он несколько раз резко повторил: «Я тебе сказал Мессия. Как ты смеешь меня подначивать? И ты позволяешь себе это не в первый раз».

Я понял: он из тех, кто не признает физической смерти последнего, седьмого любавческого ребе  Шнеерсона. И спорить с ним, доказывать, что признаков наступления мессианских времен пока не видно, бесполезно. Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза. Я не увидел в них обиды.

Тут меня осенило: самое время вернуться к моей давней идее и попросить его дать мне видеоинтервью на тему, что такое браха и как она работает.

Если пытаться реализовать это моё желание, то беседу следует перевести в приятное для него русло. Но если он заметит малейшую фальшь, то  никогда больше не  будет вести со мной разговоров на серьёзные духовные темы. К этому моменту я уже прочел в общинной газете, что побывавший недавно  в Кишиневе Иосиф Кобзон собирался посетить синагогу, но произошла накладка – его пригласил президент страны. Я спросил, действительно ли Кобзон прислал за ним машину.

Ответ ребе: «Не только прислал машину, но и на концерте спел для нас с ребецн несколько песен на идиш. И знаешь, кроме меня, он удостоил вниманием только бывшего президента Молдовы Лучинского, с которым знаком почти 50 лет, еще с комсомольских времен».

Я подумал: «Уже теплее! На каждого мудреца довольно простоты! Ничто человеческое ребе Залману не чуждо, и он не лишен тщеславия». Но тут же отогнал эту мысль -- ему просто приятно!  Глубокому старику и его супруге оказали внимание, а ты усматриваешь в этом чуть ли не гордыню. Немедленно прекрати!»

Мне было известно, что он работает над книгой, посвященной  Шнуэру Залману бар Баруху из Ляд -- основателю  хасидского движения Хабад . И я спросил:
-- Реб Залман, а как продвигается работа над книгой?

-- Работа очень кропотливая, – ответил реб. --  Я много лет собирал для нее материалы. Ведь речь идет о драматических событиях в жизни огромного европейского региона, где в 18-ом веке проживали миллионы евреев. Да ты хоть раз внимательно прочел книгу Тания, которую написал  Алтер  Ребе (так традиционно хасиды Хабада зовут основателя своего учения -- Е.Ф.)?  Надеюсь тебе известно, что, по меткому выражению нашего царя Мошиаха ребе Шнеерсона, «книга Тания является письменной Торой хасидизма». За двести лет эта книга издавалась 5 тысяч  раз!

-- Книгу Тания прочел, конечно. Да мы уже неоднократно говорили о книге, и я  помню , что её автор Алтер Ребе адресовал её к "жаждущим" и " смятенным".  Считаю, что первый трактат книги Тания "О людях средних" должен прочесть каждый, независимо от того, является ли он сторонником учения Хабад. Ведь большинство людей как раз и занимают среднюю ступень между злодеями и праведниками.

-- Реб Залман, -- продолжил я, --  кстати, у меня есть очень интересный светский источник "О внутренней борьбе в еврейских общинах восточной Европы и хасидизме», если мне память не изменят, автор профессор Иерусалимского университета Эттингер. Мне кажется, работа  весьма объективна и вывод правильный -- российское и австрийское правительства были вынуждены вмешиваться в борьбу между двумя противоборствующими группами  евреев.  Полученная информация доводилась до сведения монархов, вовлекая их в круг внутренних проблем еврейского населения этих империй. С одной стороны они пытались примирить стороны конфликта, а с другой -- раскол и  раздор способствовал проникновению внешнего влияния в  закрытую еврейскую среду.  К счастью, инстинкт национального самосохранения со временем позволил противоборствующим сторонам примириться.

Реб Залман :
-- Любопытно! Но не мы боролись с митнагдим, а они преследовали и доносили на нас. В книге я уделяю внимание личной позиции императора Павла, а затем и Александра Первого. Ты, наверное, знаешь, что Павел сам приходил в Петропавловскую крепость к Алтеру Ребе.  Он был заточён по доносу приближенных Вильнюского Гайона. И после визита императора Алтер Ребе был освобождён.

А после второго ареста Алтера Ребе уже император Александр проявил милость по отношению к нему и, прочитав прошение, начертал: «Я, Александр Первый, освобождаю его тотчас».

Алтэр Ребе и хасиды внесли вклад в победу над Наполеоном, но это не значит, что он был предан царизму. Он был против абсолютизма. Ребе обратился к евреям: «Если победит Бонапарт, то со временем их сердца оторвутся от Отца их на небесах, а если Александр -- связь со своим Отцом на небесах укрепится».

Алтер Ребе понимал, что материально при Бонапарте евреям будет жить лучше, но духовность, по его мнению, важнее.

Мне было известно, что некоторые евреи сумели войти в доверие к французам, а затем передавали сведения о передислокации французских войск русским военным. Оказалось, что реб  Залман знал их имена, а также знал, что хасид Мойше Майзлиш выведал  в штабе Наполеона план продвижения войск на Москву. И даже при отступлении французских войск хасиды смогли узнать, в каком месте Наполеон намерен форсировать Березину.

Он помнил имена царских вельмож, разбиравших конфликты между хасидами и митнагдим. Без остановки, по памяти, реб называл имена  известных раввинов-гаоним, враждовавших с хасидами, хасидсктх цадиков и  польских шляхтичах.  Казалось, что перед его мысленным взором карта, где обозначены еврейские местечки и городки. И на ней отмечено, к какой губернии они относились.

-- Реб Залман! Это очень интересно, надеюсь я буду  среди тех, кому вы подарите свою книгу.
-- Обязательно подарю.
-- Реб Залман! У меня есть предложение: давайте запишем на видео рассказ о том, какую работу  Вы проделали за неполных двадцать лет и что такое браха.
-- Мне бы не хотелось говорить о брахе под камеру. А о моей работе газеты писали уже много раз. Но если ты так просишь, сделаем запись у меня дома через два дня.

После разговора с Залманом я решил посоветоваться с двумя евреями, которые практически из синагоги не выходили. Им было где-то под 60, но они считали, что возрастных ограничений для учебы быть не может. Оба они приехали учиться из Израиля. Один из них родился в Израиле, он говорил на идиш, второй родился в Йемене.

Первый из них сказал:
 -- Конечно удивительно, что реб Залман согласился говорить в камеру на тему брахи, но ты не знаешь правды, почему его браха столь эффективна.
-- Как не знаю, - парировал я. -- Фактически это браха Любавического ребе, по крайней мере, сам  Залман мне так сказал.

Собеседник продолжил:
-- Ой, не только! Ты слышал что-нибудь про ламедвавников?
-- Нет, не слыхал, - отвечал я.
-- Мы считаем, что реб Залман -- ламедвавник. Их в мире всегда 36. Именно на таких держится этот мир.  Если их на земле станет меньше, то этот мир погибнет.
-- Откуда вы это взяли? А он это знает?
-- Откуда мы взяли, тебя не касается. Если ты ему это скажешь, то он тебя просто выгонит.
-- Вы что, пугаете меня?  

Собеседник вздохнул, вскинул вверх руки, пробормотал какое-то заклинание и произнёс, указывая пальцем на небо:
--Ты ничего не понял, у тебя могут возникнуть серьезные проблемы.
-- Я не собираюсь ему это говорить.

Майн готт! Все смешалось в моей голове: российские вельможи, генералы, императоры Павел и Александр, Наполеон, Гайоны, любавические ребе, разведчики, бывший президент республики, он же член Политбюро и, к тому же, соратник Кобзона по комсомолу и, вдобавок, еще и какой-то тайный ламедвавник, на котором держится наш безумный мир. И все это потому, что я упросил записать на видео рассказ о  действии брахи.

Направляясь домой, я говорил себе (хорошо, что не вслух): «Ты общаешься с хасидами уже 15 лет. И понять их ты не в состоянии. Твои друзья, которые работали помощниками реба Зальмана (управляющими делами общины) и подпали под его харизму, могли рассказывать о нем, его детях, внуках часами. И тоже многому поражались.

У хасидов особая структура мышления: мистицизм, почитание праведников, провидцев, молитвенная экзальтация, всё это они впитывают с молоком матери. Реб Залман видит в Любавических Ребе людей, полностью слившихся с Б-гом. Он, как и все любавические хасиды, считает, что заслуги цадиков  перед Вс-вышним столь велики, что они могли влиять на решения, принимаемые на небесах.

Реб Залман всю сознательную жизнь стремился походить на них. Эти двое его пожилых учеников, с которыми я общался, видят в нас неисправимых нечестивцев, а в нём идеал праведника. Ради служения Б-гу и людям, по их мнению, он  пожертвовал всем!».

И я как-то сказал ему:
-- Вы здесь, реб Залман, уже почти 20 лет. Вложили миллионы, а воспитали ли Вы хоть одного хасида?
И он ответил:
-- Нет! Я не воспитал ни одного хасида!  Это не входило в мое задание от ребе Мошиаха. Я приближаю людей к Б-гу.

Ночью после этого интервью я плохо спал. Мне снилась какая-то бессмысленная чепуха: Павел Первый голосом Кобзона пел песню «А идише момэ».

В разбитом состоянии я поднялся, принял холодный душ, выпил кофе и поехал с друзьями на намеченную ранее рыбалку И там, на рыбалке, перестал об этом думать. Такого клева я давно не видел!

Кульминация отношений

В назначенное время я пришел к домой к ребу Залману. Установил камеру, и больше часа мы говорили о его молодости, о проделанной до Молдовы и в Молдове работе, о ситуации в еврейском сообществе Германии, о практике гиюров.

Когда же мы перешли  к пониманию брахи, он привел несколько  удивительных  случаев. И я спросил его: "А Вас самого это не пугает?" Его ответ: "Это не может пугать того, кто глубок в вере! Да, некоторые меня называют обманщиком. Такого мнения придерживался один врач. Но когда браха, данная его супруге, родившей ребёнка, помогла супруге и ребёнку, врач развел руками и изменил  мнение. А ведь все коллеги этого врача утверждали, что помочь невозможно".

Реб Залман разъяснил: "Всевышний управляет миром тремя рычагами: законами природы, чудесами и благословением.  Из многочисленных примеров чудес приведу только один -- исход  евреев из Египта. В Торе есть места, касающиеся брахи. Браха --  это законы природы плюс чудо, плюс заряженность самого человека, опирающегося на богоугодные дела. Уповающие на Б-га заслуживают благословения в первую очередь. Но бывает и по-другому. Имеет значение, кто дает браху. Я ее даю от имени ребе Царя Мошиаха. Но для этого тоже надо приложить усилия."

В некоторые моменты беседы, чтобы он раскрылся, я пытался на него давить. Он проявил большой такт и терпение. Ситуацию разрядил звонок в дверь. К нему пришли дети из молдавских семей, принявших гиюр. Вот это и следует назвать удачей для меня. Таким образом мне удалось показать, что после гиюра к еврейству присоединяется вся семья. На случайно открытой странице  Сидура мальчики читали  с распевом  молитву и отвечали на мои вопросы. Это был наглядный пример школы реба Залмана.

Каким-то образом видео этого интервью попало в поле зрения людей, имеющих влияние на ТВ. Ребу Залману было предложено переснять беседу на профессиональную камеру по предложенному ими сценарию. Он проинформировал меня об этом такими словами: «Мы с тобой не артисты. Я не буду говорить по чьему-то  сценарию». 

Последние встречи

Последний раз я виделся с ребом Залманом  почти два года назад. В числе прочего, мы говорили о трагической судьбе языка идиш.  Мнение ребе таково: «Есть святой язык -- это язык Торы.  Никогда не назову его словом «иврит». То, что сделали с идиш (сионисты – Е.Ф.) — преступление».

Он никогда не жаловался на здоровье. Как-то раз, когда я шел в синагогу, по дороге я обратил внимание на два стула, которые были зачем-то вмонтированы в землю и закрывались на замок. Я сообразил, что эти стулья предназначены для отдыха реба Залмана на его пути. Этих стульев раньше не было, это говорило о том, что состояние его здоровья ухудшилось и что болезнь его серьезна.

Прощаясь, я пожелал ему здоровья до 120 лет. «Почему так мало?» -- он вздохнул, расправил плечи и улыбнулся. Глаза засветились, на лице не было печати старости. Лежавшая на столе Тора была раскрыта на завершающем стихе последней главы. И мудрец прочёл моё мысленное пожелание,  чтобы, когда подойдёт отпущенное Господом время, "не притупилось зрение и свежесть его".

Предчувствие не обмануло меня. Больше мы не увиделись.

Я не могу ответить на вопрос, был ли он праведником. Я не был его личным другом. Я не был его учеником и, скорее всего, не мог бы им быть.

Я не встречал равных ему в служении людям. Его путь по жизни был благочестив.

Реакция мировой общественности

Еврейские организации приступили к сбору средств для помощи пострадавшим. Денежная помощь поступала не только от частных лиц, но и в виде пожертвований различных учреждений, редакций газет, христианских общественных организаций и т.п. Стремление соплеменников и других совестливых людей поддержать кишиневское еврейство и география пожертвований удивляет и в наше время. Помощь поступила из 850 городов и населенных пунктов, от Йоханнесбурга до Порт Артура, от Буэнос-Айреса и Филадельфии до Шанхая. Пожертвования составили крупную сумму - без малого один миллион в переводе на золотые рубли. Значительная часть этой помощи была собрана в России, тем не менее она могла быть и больше, если бы не указание директора Департамента Полиции Лопухина начальнику Главного управления по делам печати «О запрете публикаций в газетах объявлений о сборе денег для евреев, пострадавших во время погрома».

В Европе особо внушительным был митинг протеста в Париже, в Тиволи, под председательством вице–президента Национальной Палаты Франции, известного политика Ж. Жореса, который до этого написал несколько блестящих статей о том, как кишиневские ужасы вызывают неприятие у представителей самых различных политических партий. Летом 1903 года в парламентах некоторых стран прошли слушания по поводу кишиневских событий. В английском и австрийском парламентах были сделаны запросы о возможности дипломатических акций в отношении России. Форин Офис даже направил в Кишинев специального посланника, а затем на основе его сообщения министр иностранных дел сделал доклад в парламенте. Кайзер Вильгельм, двоюродный брат царя, предупреждал его об опасности для России «вследствие зверств кишиневского погрома», Упреки царю высказывали английский и датский дворы.

В Австралии на митинге в Мельбурне под председательством Лорд-мэра собралось более пяти тысяч человек. Выступившие англиканский и католический епископы предложили резолюцию, выражающую негодование по поводу бойни, разразившейся в Кишиневе.

Большого размаха движение протеста против злодеяния, совершенного в Кишиневе, достигло в США. Российский посланник, граф Кассини, в прессе отрицал какую -либо «прикосновенность правительства к кишиневским преступлениям» и утверждал, что «правительство сожалеет об этих беспорядках, оно не может изменить настроение народа, но будет стремится лишь к подавлению беспорядков». Это заявление вызвало ещё большее возмущение. На митинге в Нью Йорке под председательством мэра города Сета Лоу выступил экс-президент США Г.Кливленд, который среди прочего, сказал: "Мы и наши соотечественники, самым категорическим образом и со всей силой морального воздействия, которую дает нам принадлежность к гражданам США, против этих убийств и насилий и требуем немедленного и справедливого наказания варваров-преступников».

Через несколько месяцев, с согласия президента США, в адрес Российского правительства была направлена петиция, подписанная сенаторами, конгрессменами, губернаторами, мэрами, священниками и другими влиятельными людьми Америки (всего 12 тыс. подписантов). Соединённые штаты открыли ворота для иммиграции евреев. За период 1903 - 1906 годов в Штаты, благодаря благоприятной для евреев иммиграционной политике, из России въехало их более 200 тыс. человек. Впоследствии, когда во время гражданской войны в России, Украине, Белоруссии погромам подвергнутся 700 городов и местечек, в которых погибнут по разным подсчетам от 150 до 200 тыс евреев — политика США в еврейском вопросе станет иной. Американский Конгресс в период с 1921 по 1924 год введет самые жесткие за всю историю страны иммиграционные законы. В средствах массовой информации разразится оголтелая антисемитская пропаганда, представляющая евреев народом с врожденной склонностью к левому радикализму.

Россия столкнулась с осложнениями на мировой арене, которые по мнению некоторых историков повлияли даже на исход Русско-японской войны 1905 года. Под влиянием кишиневских событий крупный американский банкир и филантроп Джекоб Шифф предпринял практические антироссийские шаги, способствуя размещению в США японских государственных займов и успешно противодействовал аналогичным устремлениям Российского правительства. Опираясь именно на эти средства Япония успешно вела дорогостоящую войну.

Следствие и суд

Позиция прокуратуры уже во время следствия вызвала негодование "патриотической" прессы, требовавшей от прокуратуры привлечения к уголовной ответственности также и евреев. Особо преуспело в этом «Новое время» издателя Суворина. Несомненно, это не могло не повлиять на судебное разбирательство.

Суд счел возможным, ввиду «крайней степени невежества подсудимых», назначить лишь одному из них в качестве наказания за двойное убийство всего лишь 7 лет каторжных работ. Другие "участники скопища" были приговорены к срокам от нескольких месяцев тюремного заключения, до 5 лет каторжных работ. Большинство же было оправдано за "недоказанностью вины".

Вынесенные приговоры не были и не могли быть справедливыми. И все же суду не удалось выполнить своей главной задачи – скрыть причастность властей к произошедшему, утаить факты бездействия губернской администрации во время погрома и создания для него благоприятных условий. Все что говорилось за закрытыми дверьми, через несколько дней благодаря большой группе юристов - звезд российской адвокатуры, становилась известным в России и за рубежом. Государственному режиму Российской Империи был нанесен весомый урон.

Приговор суда подтвердил мнение В. Набокова: «В слоях населения, чуждого культуре, от поколения к поколению переходит исторически сложившиеся воззрение на еврея, как на „жида“, виноватого уже в одном, что он родился „жидом“. Такое жестокое и грубое отношение к целой народности встречает в господствующем режиме как бы подтверждение и признание, и в результате оказывается возможным чистосердечное убеждение крестьянского парня, убившего еврея, „что за них суда нету»“.

Суд вынес также определение, которое иначе, как юдофобское истолковано быть не может: "Вражда христиан порождена тем, что в Бессарабии вся экономическая жизнь находится в руках евреев, которые поработили христианские массы городского и сельского населения, нанесли громадный вред сельскому хозяйству. Занимались скупкой за бесценок хлеба, ростовщичеством, мошенничеством при купле-продаже, воровством".

Естественно, адвокаты потерпевших не могли не выступить против такого определения и не опротестовать такие формулировки. Особенно важно, что протест в данном вопросе исходил от адвокатов не только евреев. В касационной жалобе было отмечено: «Судебная палата нарушила Устав уголовного судопроизводства, не выяснила причин погрома, а занялась оценкой деятельности евреев Бессарабии и произвела суд не над погромщиками, а над населяющим губернию еврейским населением».

Погромщики и их покровители имели серьезную поддержку в среде российских интеллектуалов. Но среди русских интеллигентов были и такие, которые осудили насилие и безаконие. К ним в первую очередь нужно отнести писателей: М.Горького, В.Короленко, В.Набокова, Л.Толстого.

По мнению М. Горького - виновниками погрома явились не только тёмные массы, но и русское культурное общество. Это общество, по его словам, оказалось более низким и подлым, значительно более опасным, чем чернь: "Кого винить в этом гнусном преступлении, которое ложится на нас кровавым пятном позора, пятном, которое и века не смоют с печальных страниц истории нашей страны? …Итак всякий, кто не считает себя лакеем лакеев, все в ком есть ещё чувство достоинства, на помощь евреям!"

Короленко, побывавший на месте погрома, в письме Шолом-Алейхему писал: "Никогда я не испытывал таких тяжёлых минут, как несколько дней, проведенных в Кишинёве".

В очерке Короленко «Дом номер 13» отражены страшные картины зверств и разрушений, и подробно, шаг за шагом исследуется превращение соседа - православного христианина в убийцу и громилу.

В конце очерка писатель пришёл к той же идее сионизма, что и Герцль: только воссоздание национального очага может спасти евреев. "Я переселил бы, чего бы это не стоило, если не всех, то огромное большинство из мест погрома".

В России очерк цензурой не был пропущен, но был опубликован в Женеве, Лондоне и Берлине. Драма, описанная в очерке, произошла на улице Азиатской, и это географическое место прогремело на весь мир и стало нарицательным. В сарае именно этого дома был убит Мордко Гриншпун. Бесчинства, творившиеся в этом доме нашли отражение в акте от 2 июля 1903 года: "…когда же Мошко Махлин и Овшей Берлацкий через сделанное ими в черепичной крыше отверсие выбрались на грышу, то Гешев, Зубинский, Лихачев и Лукашевич выскочили за ними вслед и, сбросив Махлина и Берлацкого с крыши на улицу, тут же убили (по показаниям свидетелей, уже мёртвых Махлина и Берлацкого убийцы со смехом закидали горой пуха и вылили на них несколько бочек вина. — Прим автора). Что касается Нисензона, то были обнаружены множественные переломы рёбер и плечевых костей. По заключению врача Нисензон умер от паралича сердца".

Реакция еврейской интеллигенции. Самооборона

Обращение еврейских писателей оказало большое влияние на еврейскую молодежь, на руководителей еврейских общин и на значительную часть еврейской интеллигенции. Оно оказало влияние на весь ход еврейской истории. Не меньшее влияние, чем обращение группы писателей, имела поэма Х. Н. Бялика «В городе резни», написанная им после посещения Кишинева.

Резня в столице Бессарабии резко изменила настроение среди евреев. Некоторые ранее запуганные еврейские общины подняли голову, решив отстаивать свои права, свое человеческое достоинство. Погром привел многих к самокритике, достигшей точки кипения. Уже через полгода, в начале сентября, во время гомельского погрома, отряды самообороны активно атаковали толпы погромщиков и повергли их в бегство. На суде, где среди подсудимых уже были и евреи, прокуратура утверждала, что в Гомеле вовсе не было еврейского погрома. «Евреи, озлобленные кишиневским погромом, организовались в самооборонку ради мести, вооружились и выжидали только удобного случая для нападения на христиан».

После кишиневского погрома в государственной политике, направленной против евреев, появилось новое направление: объявить погромы патриотическим ответом народных масс не только на эксплуатацию, но и на участие евреев в борьбе с самодержавием и приписать евреям ответственность за все революционное движение. Примечательны слова министра внутренних дел В. Плеве, сказанные им во время приема кишиневской делегации в мае 1903 года: « Передайте еврейской молодежи, вашим сыновьям и дочерям, передайте всей вашей интеллигенции, пусть не считают, что Россия настолько старый разлагающийся организм.. . На западе около 90% революционеров составляют евреи, а в России около 40%…знайте же, если вы не удержите молодежь от революционного движения, мы сделаем вашу жизнь настолько несносной, что вам придется уйти из России до последнего человека». В дальнейшем по мнению историка Дубнова «погром стал постоянным институтом во внутренней политике России».

Радикальные партии, как общероссийские, так и национальные еврейские широко использовали кровавые события для привлечения в свои ряды новых членов и сочувствующих, в первую очередь еврейскую молодежь, мечтавшую об идеальном обществе, где о человеке судят не по таким «случайным» признакам как его еврейское происхождение. Это весьма часто вызывало боль и осуждение на уровне семьи, общественности и религиозных деятелей . Вот один из множества характерных примеров - раввин из Бердичева Мойше Лемберг обратился к революционно настроенным евреям по проводу еврейского погрома в Кишиневе: «… Отворачивайтесь братья от этого злого пути, на который вас наводят глупые люди… Отворачивайтесь братья от этого скверного пути. Выбросите дурную идею из вашей головы. Это дело может обойтись и без евреев тоже… Вашей жизнью и свободою вы рискуете только для христиан … Жизнь евреев только значительно ухудшится, после того, что они в этом принимают участие".

Пройдет много лет и предупреждения такого рода в некоторых кругах, в первую очередь ультраортодоксальных, будут восприниматься как провидческое.

Погром в Кишиневе в определённой мере оказался также и поворотным пунктом в истории сионистского движения. До погрома, в начале 1903 г., в России был выпущен циркуляр о сионистском движении. В нём указывалось, что "сионизм сеет племенную рознь и противоречит основам Российской государственности. Был введен запрет сионистских собраний». Сразу после погрома Т. Герцль посетил Россию и встретился с министрами Плеве и Витте, стараясь добиться отмены запрета сионистской деятельности и российского Колониального Банка, поддерживающего эмиграцию. Встреча Герцля с указанными министрами не была результатом погрома, но погром ускорил эту встречу. Плеве пообещал Герцлю вновь разрешить деятельность сионистского движения в России, при условии, что сионизм вернется к старой программе деятельности, направленной лишь на эмиграцию еврейского населения из России.

Громадное впечатление на Герцля произвел восторженный прием, оказанный ему еврейскими массами. Герцль все решительнее был склонен принять новый проект сотрудничества с британским правительством, которое выразило готовность представить для еврейских поселенцев свою колонию в Уганде, тем более что это было первым реальным достижением в его политической деятельности.

Мало кому известно, что в конце XlX и начале XX веков Кишинев считался одним из центров мирового сионизма. В Бессарабии активно работал виднейший деятель сионизма того времени Яков Беренштейн - Коган. На первом конгрессе он стал одним из четырех уполномоченных по созданию в России сионистской организации. Здесь набирался опыта организационной работы один из будущих лидеров сионистского движения Меер Дизенгоф (ставший впоследствии мэром Тель-Авива).

Над шестым сионистским конгрессом, проходившем в сентябре 1903 года, витала тень Кишиневского погрома. В своем выступлении Герцль рассказал о положении евреев в России и конкретно отметил события в Кишиневе. Ввиду непримиримой позиции многочисленной российской делегации произошел раскол. Предложение о колонизации Уганды они сочли изменой Палестине. После голосования российские сионисты покинули конгресс и создали объединение «Ционей Цион». Я. Беренштейн -Коган стал одним из его организаторов. На седьмом сионистском конгрессе в июне 1905 г. Беренштейн - Коган избирается Вице-президентом конгресса, который принял программу «Ционей – Цион" и полностью отверг план, связанный с Угандой.

Минует еще два десятка лет - в результате Пакта Молотова - Риббентропа - Бессарабия станет разменной монетой большой политики. В 1940 году она «вновь вольется в дружную семью народов».

Во время оккупации румыны расправились с евреями Бессарабии. Чтобы оправдать чинимые зверства, правительство и сам маршал Антонеску использовали миф, что когда румынская армия по требованию Советского Союза отступала из Бессарабии, евреи, якобы, убивали и наносили увечья румынским солдатам и офицерам и всячески над ними издевались. В кишиневском гетто, из 12 тыс. загнанных в него евреев, в живых останется 77 человек.

Один из руководителей еврейской общины Румынии В. Фильдерман обратился к маршалу Антонеску с просьбой приостановить депортацию бессарабских евреев в Транснистрию: "Эти люди не совершили никаких преступлений .. это означает неминуемую смерть этих людей. Я умоляю Вас, не допустить, чтобы эта ужасная трагедия свершилась". Антонеску ответил: "…задаете ли вы себе вопрос, сколько наших людей было убито из засады вашими трусливыми единоверцами, сколько было похоронено заживо? Это было результатом ненависти, граничащей с безумием, которую евреи испытывали к нашему уступчивому и доброму народу. Но сегодня наш народ осознал свои права".

Это письмо было опубликовано в газетах и стало основанием представить уничтожение евреев как, акт справедливого возмездия. Режим Антонеску к середине ноября 1941 г. депортировал в Транснистрию 55687 бессарабских евреев. Победа Красной Армии под Сталинградом, где румынские потери составили 158850 человек, подействовали на Антонеску отрезвляюще. К началу 1944 г. в живых оставалось 11683 депортированных из Бессарабии евреев. Большая их часть выжила и они вместе с возвратившимися из эвакуации составили костяк послевоенного еврейского населения правобережной Молдавии.

Антиеврейская политика властей, как везде, подталкивала ассимиляцию. Но местные евреи были к ней не столь восприимчивы как в других регионах страны. Здесь сохранялся идиш, было меньше смешанных браков, во многих семьях соблюдались еврейские традиции и праздники. Даже в середине шестидесятых властям пришлось разрешить создание еврейского народного театра.

Подготавливая этот материал я вновь и вновь перечитывал копии архивных документов, изданных институтом межэтнических исследований Академии наук республики Молдова, газетные публикации тех далёких времён и отчёты научных конференций. Не очень хотелось, но пришлось открыть и книгу А. И. Солженицына "Двести лет вместе", которая служит и будет служить справочным пособием юдофобского хлама для тех, кто во всем видит вину и бесспорную зловредность еврейского народа. На этом фоне его реверансы в сторону евреев только раздражают.

Кишиневскому погрому в книге уделено 20 страниц. Наибольшего внимания удостоено письмо Плеве к фон Раабену, в подлинности которого Солженицин сомневается. Он, как будто бы, пришел к тому же заключению, что и большинство историков: "Российское правительство ни тогда, ни затем не поняло какое грандиозное поражение оно понесло здесь. Погром этот лег дёготным пятном на всю российскую историю, на мировое представление о России в целом, - чёрное зарево его предвестило и ускорило все близкие потрясения нашей страны".

Приводя множество цитат, Солженицын всё же не рискнул процитировать материалы из российской «патриотической прессы», в частности статью "Кишинёвский гешефт" из газеты "Знамя" ( №153 от 14.06.1903). Но опираясь на якобы сомнительный документ, он фактически выразил согласие с такой постановкой вопроса: "Лжеистория Кишинёвского погрома стала громче его скорбной истории. ..". Это ни что иное, как попытка классика, самоназначившего себя Судьёй и Учителем страны, "отмазать" царское правительство: "…В истине правительство выглядело бы, как косным стеснителем евреев, хотя неуверенным, непоследовательным, зато путём лжи оно было бы представлено ещё более уверенным и бесконечно злым гонителем их".

Резким диссонансом труду Солженицына видится небольшая по объёму книга князя Урусова "Записки губернатора" (назначен губернатором Бессарабии уже после погрома, затем Тверским губернатором , а впоследствии товарищем министра внутренних дел России в правительстве Витте), которого Солженицын успел упрекнуть "в благорасположенности евреям» и подписании "Выборгского воззвания", за что Урусову пришлось отсидеть в тюрьме три месяца. Непосредственный свидетель событий, произошедших после погрома, чьи слова, сказанные им в Первой Государственной Думе я вынес в эпиграф, проявил высочайший уровень анализа, теплоту и симпатию к евреям. Князя Урусова вовсе не смущало, а лишь забавляло, что в «патриотической »печати его называли «шабесгоем» и «еврейским дядькой» Он не побоялся в «христианнейшей из всех стран» сказать: "Не будет ли правильно назвать разложением христианского духа ту изуверскую проповедь ненависти к евреям, которое духовное начальство допускает на церковной кафедре только потому, что гражданская власть поставила евреев вне закона".

Не случайно Зеев Жаботинский, увидевший Кишинев на третий день после погрома, до конца своей жизни почти в каждом своем выступлений не забывал о нём и считал позицию таких людей, как Урусов, "высочайшим, чистейшим проявлением русского духа".

В 1989 году я гостил в США и Израиле. Несколько раз в разговорах с очень пожилыми людьми, мне задавали вопрос, который мне казался неожиданным: "Известно ли Вам что-нибудь о кишинёвском погроме?" Особенно запомнился разговор в автобусе с 80 летним евреем, профессором политологии из университета Буэнос – Айреса. Он прекрасно говорил на идише, и иногда даже вставлял русские слова. Оказалось, его бабушка и дед с детьми уехали из Бессарабии в Аргентину.

В сознании этого человека слова "Кишинев" и "погром" связаны намертво. Ему было непонятна моя позиция: что потери при погроме незначительны на фоне последующей Катастрофы? Профессиональный политолог видел связь между этими событиями и пытался ее мне объяснить.

По приезде в Кишинев я стал разыскивать материалы о погроме, выяснил, что существует группа ученных, в основном евреев, занимающаяся историей евреев Бессарабии. Теперь уже мне приходилось отвечать на вопросы знакомых и друзей, которые узнав, что я интересуюсь этой проблемой спрашивали: "А тебе, что делать больше нечего? Стоит ли бередить старые раны, ворошить прошлое? Странно, ведь жизнь показала, что еще неизвестно кто был страшнее фашисты или "добрые соседи".

К сожалению, наша история нас мало чему учит. Предубеждения, неприязнь, ненависть к нам продолжают оставаться неизлечимой болезнью во многих странах, число которых растёт. Мы обречены с этим жить, и не должны льстить юдофобам и лебезить перед ними. Уместно вспомнить Зеева Жаботинского: "Хата наша безотрадна, в нашем переулке душно…Наша главная болезнь - самопрезрение. Наша главная нужда - развить самоуважение".

Комментарий редактора Вниманию посетителей портала представлен результат серьёзной работы Ефима Фихгендлера. Особым достоинством публикации, на мой взгляд, является то, что эмоциональный накал случившегося 110 лет назад доводится до эффекта личного присутствия рядового читателя. Как мне кажется, в материале о погроме чувствуется запах города, связь с конкретными улицами, фактами и людьми.

Я многое читал и знал о погромах. О том, как это было в Украине, рассказывали родители, родственники и знакомые, родившиеся до 1917 г. (Тем кто интересуется этим вопросом рекомендую статью на портале «Согласно законам гостеприимства», в которой обстоятельно изложен исторический "прогресс" юдофобства и погромов в России).
Но, как и автору, погром в Кишинёве мне казался лишь одним в череде многих, правда, с максимальным на тот период числом жертв, но не столь значимом на фоне последней мировой войны, Бабьего Яра, Освенцима и Катастрофы. И только в процессе совместной работы с автором по редактированию материала начал задумываться о непосредственной и, в буквальном смысле, кровной, связи событий в Кишиневе со всем последующим. Особенно потрясла меня финальная мысль, что "…жизнь показала, что ещё неизвестно, кто был страшнее - фашисты или "добрые соседи". Хотя эту же мысль находим у В. Гроссмана в романе "Жизнь и судьба" (письмо матери к сыну).

Автор поведал мне эпизод погрома, когда христианин по имени Кирика, всю жизнь вхожий в еврейскую семью Бенциона Галантера, на мольбу хозяина "У меня же дети!" заявил "Твои дети тебе уже не нужны!" и зарубил его.

Замечу, что хотя с Е.Фихгендлером мы не земляки и живём в разных землях Германии, но так получалось, что я, человек не получивший настоящего еврейского воспитания, часто консультируюсь с ним по вопросам библеистики, еврейских истории, традиций, апокрифов и обрядности. Кроме того, он мне просто интересен.

И из общения с ним я вынес, что в кишинёвском погроме заключена своя мистика, своя предсказательность: ведь в том, как христиане относились к осквернению еврейской религии, святых реликвий иудаизма, просматривается то, как эти христиане впоследствии были безразличны к разгрому их церкви, осквернению её реликвий.

Впечатлила меня и мысль о духовной связи погромных бесчинств одичавших христиан и фашизма, когда события в Кишинёве предстают прелюдией всего последующего озверения, казалось бы интеллигентной немецкой нации.

Автор рассказал мне, что христиане никогда не вершили надругательства над Торой. Талмуд, бывало, сжигали, но свитки Торы не трогали, ведь Танах у них называется "Ветхим Заветом" и является священным писанием. По еврейскому же закону свитки, отслужившие свой срок или осквернённые, должны быть захоронены.
И меня поразил рассказ, не вошедший в статью, о похоронах 24 июля 1903 г. осквернённых во время погрома свитков Торы. Эти похороны были санкционированы губернатором Урусовым. Есть газетное описание этих похорон, в которых приняли участие 20 тыс. евреев (и это в провинциальном и небольшом городе!). Ровно в 10 часов траурное шествие, которое включало пятеро специально приготовленных носилок, оббитых чёрным сукном, двинулось из синагоги на Павловской улице. На каждых носилках были установлены по две урны с осквернёнными частями свитков. Шествие проходило в абсолютном молчании. Только когда шествие приблизилось к кладбищу, толпа разразилась громким плачем и стонами. Вблизи того места, где покоятся жертвы погрома, был устроен склеп, в который и были уложены урны со святынями. Вход в этот склеп был засыпан землей.

Но мытарства жертв погрома на этом не закончились. В 1959 г. почти половина еврейского кладбища в Кишиневе была снесена. Под снос пошли и могилы жертв погрома. Часть могил родственники перенесли, но большинство стел и надмогильных плит было разбито. Часть этих обломков была удостоена высокой чести использования "по-хозяйски". Ими были вымощены дорожки и тротуары. Вы только представьте себе: идёте по тротуару и любуетесь искусной резьбой и читаете эпитафии на иврите. Что это, как не продолжение погромных издевательств?!

Справедливости ради отмечу, что позднее в парке, разбитом на месте бывших могил жертв погрома, был установлен памятник.

Е. Фихгендлер рядом с этим памятником (2007 г.)

Впечатлил меня также рассказ автора о случаях, когда к нему обращались потомки жертв с просьбой помочь установить судьбу погибших и пострадавшщих. И бывало, что это удавалось.

В 1973 г., к 70-летию погрома, поэт Ефрем Баух (ныне руководитель Конфедерации еврейских поэтов и писателей Израиля) написал пронзительное стихотворение "Мы все живём на Азиатской». Написал, конечно, в стол, но оно пошло гулять по самиздату. В наши дни оно объективно ещё более актуально, чем в момент написания. Сегодня это стихотворение действительно приобрело европейский или даже планетарный масштаб.

В комментируемой статье отмечено, что название Азиатской улицы, с лёгкой руки В.Г. Короленко, вошло в анналы и стало нарицательным. К сожалению, сегодня, в эпоху расцвета политического рэкета евроисламизма (см. здесь) и европейских усилий по делегитимации Израиля, это стихотворение, особенно его конец, становится просто пророческим для будущего евреев, в какой бы стране они не проживали.

Тут честь, что нажита трудом,
И добродетель не помогут.
Прощают нам, что мы живём.
Что выжили - простить не могут.

Ни до сумы, ни до тюрьмы,
Просто смысл буднично-адский:
В каких местах не жили б мы,
Мы все живем на Азиатской

Кишинёвский погром стал символом трагедии еврейского народа и прологом заколдованного круга насилия, которое концентрировалось вокруг еврейского вопроса.

Но чтобы не приходилось потом сожалеть, что оказались не готовы, евреи всего мира должны руководствоваться строками из стихотворения, посвящённого "Псалмам Давида":

И чтоб священный Иерусалим
В седых камнях был жив и неделим,
За землю, что в веках была твоей,
Борись, еврей!

И пусть антисемит неистребим
И Храм не скоро встанет из руин,
Напутствуй сына, стоя у дверей:
Борись, еврей!!!

Доклад на семинаре "От кишинёвского погрома до эвианской конференции" в Еврейской общине Швабии - Аугсбурга

Долгие годы документы, касающиеся кишиневских событий 1903 года, хранились в закрытых советских архивах и были недоступны для историков. Совершенно неизвестными оставались переписка между администрацией губернии и центральными властями, материалы предварительных следствий и судебных заседаний по делам об убийствах и других преступлениях, обвинительные акты, приговоры, кассационные жалобы, материалы об экономических последствиях погрома, о деятельности антисемитских сил до и после погрома, об отношении к погрому российских клерикальных кругов.

В то же время, в американских университетах, в библиотеке Конгресса США и в архивах Всемирной Сионистской Организации ученые по крупицам восстанавливали историю погрома.

Значительная часть документов из архивов Молдовы, Украины и России, была впервые опубликована к столетию погрома. Это дало возможность ознакомиться с уникальными свидетельствами не только специалистам - исследователям, но и всем интересующимся, а также ныне живущим потомкам жертв тех далеких событий.

Положение евреев в Бессарабии

В ХlХ веке в Бессарабском крае, как правило, религиозная вражда и ненависть к евреям не имели ярко выраженного характера. Однако к началу ХХ века ситуация стала меняться. Охвативший империю экономический кризис достиг и этой окраины. Улицы Кишинева, как и других городов, заполнили уволенные рабочие, разорившиеся ремесленники и торговцы. Из сел в города шли потерявшие землю крестьяне.

Перенаселенность, скученность, обездоленность обострили конкуренцию на всех уровнях. Ситуация для евреев осложнялась тем, что при всех бедности и нищете этой категории населения, ничтожная доля евреев занимала ключевые позиции в экономике. Это давало антисемитским агитаторам повод обвинять евреев в эксплуатации христиан и направить социальный протест в национальное русло.

Обострению национальных противоречий способствовало и то, что к управлению губернией пришли люди, известные своей юдофобией. Особо этим отличался вице-губернатор В.Г. Устругов, который усердно исполняя действующие антиеврейские предписания, нередко преступал закон. Третирование евреев было нормой для большей части администрации губернии.

Особую роль в распространении юдофобии и травле евреев сыграл П. Крушеван – издатель и владелец единственной ежедневной газеты «Бессарабец». Будучи энтузиастом создания и распространения жандармской фальшивки "Протоколов сионских мудрецов", он систематически публиковал а газете статьи о «еврейском всемирном заговоре», намерении евреев подчинить себе российское государство, о нападениях евреев на представителей государственной власти. Особо провокативными были публикации о ритуальном убийстве в городке Дубоссары. Следствием было установило, что евреи к этому убийству непричастны, газету обязали опубликовать опровержение, но было уже поздно. Позиция газеты пользовалась поддержкой правительственных кругов России. Призывы обратить внимание на вредоносный характер публикаций, Главное управление по печати оставляло без внимания , либо отвечало, что «деятельность Крушевана имеет здоровую основу».

В различных слоях населения крепло убеждение, что от евреев не только нет никакой пользы, но они еще и чуждый и вредный для губернии элемент. Вопрос о том, являются ли евреи полезным элементом рассматривался даже в кишинёвской городской думе. К весне 1903 года значительной части жителей Кишинёва было внушено чувство злобы и ненависти к евреям, желание расправиться с ними.

Перед погромом

Напуганные евреи заметались в поисках выхода. Особую тревогу испытывали простые ремесленники и мелкие торговцы, которые в повседневных делах были ближе к улице. Они чувствовали приближение катастрофы, и систематически слыша угрозы: «погодите гады, на пасху разберёмся, царь разрешил", не сомневались, что погром - дело решенное.

В этих условиях кишинёвское еврейство, не пережившее ужасов погромов 80–х годов ХIХ века и не сталкивавшееся раннее с подобной угрозой, оказалось совершенно не подготовленным и беззащитным перед лицом надвигающейся беды. В свою очередь, еврейская интеллигенция скептически относилась к возможности погрома. В этой среде наивно вспоминали, что в начале восьмидесятых годов прошлого столетия правительство России издало циркуляр, возложив на губернаторов ответственность за прекращение антиеврейских беспорядков. Для подавления беспорядков разрешалось применять оружие, что зачастую реально осуществлялось.

«Невозможно, чтобы в двадцатом веке, при наличии явной и тайной полиции, жандармов, охранного отделения и войск, в большом городе произошёл погром. Толпа побушует, где-нибудь побьёт стёкла в домах и успокоится »- неоднократно заявлял М. Слуцкий - главный врач еврейской больницы, имевший в городе большой авторитет.

Еврейская элита пыталась приуменьшить степень волнения людей, заверяла, что казённый раввин М. Этингер побывал у генерал-губернатора П.С. фон Раабена и «Господин губернатор дал уверения самого успокоительного свойства». Так же поступил и полицмейстер Ханженков, но все же просил объявить в синагогах, чтобы все три дня христианской Пасхи евреи не толпились на улицах и площадях, и по требованию полиции (в случае возникновения конфликтов) немедленно расходились. Представители евреев также обратились к архиепископу, чтобы он разъяснил своей пастве абсурдность кровавого навета, но он отказался.

Погром

Затем толпа разделилась на несколько групп и направившись в в те части города, где проживала еврейская беднота, стала громить лавки. Действия погромщиков не встречали никакого сопротивления со стороны полиции и военных патрулей. Как парадоксально это не прозвучит, но из еврейской собственности полицией тщательно охранялись только публичные дома. В дальнейшем при расследовании, свидетели произошедшего утверждали: у них создалось впечатление, что власти озабочены охраной не порядка, а погромщиков. Когда спустились сумерки, толпы со свистом, криком и улюлюканьем разошлись по домам в уверенности, что евреев разрешено бить и грабить.

Не удивительно, что на следующий день погром принял больший размах. С раннего утра из пригородных сел в город хлынули банды потенциальных погромщиков. Они шли по улицам большими группами, наглые, уверенные в своей безнаказанности, жадные к расправе и грабежу. Шли не с пустыми руками - с железными прутьями, ломами, топорами. Мутный поток громил рос, ширился, крепчал. В толпы с радостным предвкушением приключений вливались босяки, пришлые рабочие, кучера, прислуга… Гопота визжала: «Слава Богу, наконец началось! Теперь мы им, жидам, покажем!». Уже к 10 часам большая часть города была охвачена погромом. Ломами и кирками погромщики взламывали двери принадлежащих евреям магазинов, врывались и через короткое время, под одобрительный хохот толпы, мародёры выходили нарядившись в новую одежду. Женщины с визгом вырывали друг у друга награбленное. Орава разгромила большой винный магазин. Мостовая была усеяна осколками бутылочного стекла. Пошатываясь пьяные горланили: «Раскупили у жида весь товар!». Казалось, город поразила страшная болезнь. Свора громил «оседлала» улицу недалеко от центрального рынка. В одном из дворов перебили всю домашнюю птицу, потом принялись за квартиры, ломали мебель, рвали подушки и матрасы, но не найдя хозяев, полезли на чердак, из угла которого на них смотрели испуганные девушки. "Не трогайте нас! - умоляли Сима Зайчик и Ривка Шиф,- Денег у нас нет, золотых вещей тоже". - "Раз так, значит, что хоть какая то польза должна от вас быть." — насильники надругались над ними.

По городу распространился очередной провокационный слух , что евреи ограбили собор и убили двух священников - этот слух еще больше озлобил громил. К середине дня грабежи переросли в жестокие насилия и убийства. Толпы озверели, в еврейскую больницу начали привозить трупы с разбитыми черепами и вывалившимися мозгами, размозженными лицами, перебитыми ребрами и конечностями.

Трупы жертв в морге еврейской больницы

Военные патрули заявляли, что не имеют приказа на применение силы. Большинство полицейских молча наблюдали за происходящим, некоторые из полицейских приставов, околоточных надзирателей и городовых, принимали активное участие в погроме не только в качестве подстрекателей, но и „в разграблении и разгромлении" еврейского имущества. (Они поименно были названы на следствии свидетелями и потерпевшими, но к ответственности привлечены не были). Когда евреи попытались организовать оборону, полиция и войска без колебаний пригрозили применить оружие. На одном из рынков около 100 вооруженных чем попало евреев, пытались защитится, но были незамедлительно разогнаны. Редко кому удавалось отстоять свои дома и защитить себя.

Только в четыре часа дня начальник гарнизона генерал-лейтенант В. Бекман получил письменное распоряжение губернатора прекратить погром. Город был разделен на участки, куда направлялись воинские отряды, на командиров которых возлагалась личная ответственность за охрану участков. Начались задержания погромщиков. Узнав о том , что войска готовы применить оружие, громилы стали разбегаться, попрятались по домам. К семи вечера в центральной части города наступило затишье. Ночь на время скрыла сотни полуразрушенных и разоренных жилищ.

Мне кажется, что о масштабности погрома свидетельствует и количество войск кишиневского гарнизона, которое потребовалось привлечь для прекращения бесчинств и наведения порядка: это 14-ая артиллерийская бригада. 53-ий Волынский и 54-ый Минский пехотные полки, 207-ой отдельный резервный батальон и 3 эскадрона драгунского полка.

И все же финал трагедии еще не наступил . На окраинах города, куда войска до наступления сумерок не дошли, погром лишь входил в силу. Без особых усилий громилы, разогретые вином, выламывали ворота и рушили все, что попадало под руку. В одном из предместий почти подряд было разрушено 28 домов, уцелели лишь заблаговременно помеченные крестами дома христиан. В доме, где хозяином был Давид Хацкелевич, группа евреев спряталась в сарае. Когда громилы хлынула во двор этого дома, то не найдя никого, стали крушить колесную мастерскую. Вдруг послышался детский плач. Погромщики зажгли свечку, открыли сарай и в мерцающем свете разглядели спрятавшихся жильцов.

– «А вот вы где попрятались! Сейчас получите!».

Женщины подняли на руки детей, прося пощады. Из толпы громил послышались выкрики: «Всех надо прикончить! Прибьем их – никого не оставим!». И тогда Абрам Гриншпун закричал: «Кидайте в них что попало»! В громил полетели спицы, деревянные заготовки. Погромщики на время отступили. Абраму удалось отодрать несколько досок в стене, выходившей в соседний двор. Он перелез сам, и спас еще восемнадцать человек. Не удалось ему помочь своей жене Ите Гриншпун, которая была погромщиками изнасилована. Давиду Хацкелевичу, помогавшему людям выбраться из сарая, самому спастись не удалось. Озлобленные молдаване кусками железных шин забили насмерть и его, и Симку Велера, и Этлю Бергер. Погибла годовалая Шлима Велер. Двенадцатилетняя Фейга Вулер умерла от полученных ран в больнице.

Толпа погромщиков насчитывала 150 человек, 57 из них были арестованы. Этот кошмар за гранью понимания можно дополнить садистскими убийствами: Эдит Сури Фонарви загнали в ноздри две иголки, так глубоко, что они проникли в мозг и женщина умерла в страшных мучениях.

На следующий день в сараях и на чердаках, в камышах за железной дорогой, подбирали трупы евреев и свозили в еврейскую больницу. В течение дня было арестовано 810 человек, из которых 128 уже через несколько дней были освобождены из-за отсутствия «улик к обвинению».

Погром унес жизни 49 евреев. Ещё 68 было тяжело ранены и покалечены до такой степени, что половина из них не имела шансов на выздоровление. Всего физически пострадало около 600 человек. В общей характеристике повреждений судебный следователь Фрейнат установил: «Почти все без исключения повреждения причинены тяжелыми и тупыми орудиями - дубинами, камнями, молотами и т. п. Огнестрельных ран не было. Некоторые трупы повреждены по – видимому топорами. Почти у всех повреждена голова, к повреждениям головы присоединяются переломы костей конечностей, ребер, тяжкие раны туловища, у одного слепого на один глаз умышленно выбит здоровый глаз. Больные которые в сознании и не бредят - кричат, порываются бежать» и т. п.

Пострадавшие при погроме

Разгромленный дом Мундера на улице Николаевской

Дети, оставшиеся сиротами

По поводу насилий, совершенных христианами над евреями Кишинёва, к «братьям русским» обратился Иоанн Кронштадский, пользующийся большим влиянием во всех слоях христианского населения империи: « Русский народ! Что делаете? Зачем вы сделались варварами, громилами и разбойниками людей, живущих в одном с вами отечестве, под сению и властию одного русского царя. Зачем допустили пагубное самоуправство и кровавую разбойничью расправу с подобными вам людьми? И когда это совершилось? На пасхальной неделе! …Вместо праздника христианского вы устроили скверноубийственный праздник сатане, землю превратив в ад… какое недомыслие,… какое тупоумие русских людей! Какое неверие! Какое заблуждение!».

Но, под воздействием "патриотических" сил, через некоторое время он попросил прощения за «излишнюю резкость своего первого обращения» (Впоследствии Иоанн Кронштадский стал почетным членом черносотенного «Союза русского народа»). Уместно отметить, насколько, по сравнению с Иоаном Кронштадским, более мужественно, последовательно, можно даже сказать бесстрашно, повел себя епископ Антоний, заявивший: «Страшная казнь Божия постигнет тех злодеев, которые проливают кровь, родственную Богочеловеку, его пречистой Матери, апостолам и пророкам».

Напрашивается вопрос, а случалось ли так, что христиане помогали евреям, защищали их? Да, несколько таких случаев известны. К людям, которые бесстрашно пытались помочь евреям, можно, например, отнести градоначальника К. Шмидта и начальника городской пожарной дружины М.Чекеруль-Куша. Х.Бялик рассказал об одном случае, когда во двор на улице Свечной, вошёл празднично одетый христианин лет 30. Во дворе он увидел тела убитых и раненых, «валяющихся в крови, как зарезанные петухи», громко охнул и закричал: «Выкрест я с 12 лет, псаломщик в церкви. Вот пришёл сюда, может смогу чем-то помочь?». Попросили привезти телегу, чтобы перевезти раненных в больницу. Выкрест достал 2 телеги, погрузил на них 8 тяжело раненых и повёз их в больницу. Уместен вопрос, почему другие порядочные христиане не выступили на защиту евреев? Частично ответ мы находим в телеграмме вице-губернатора В.Г.Устругова министру внутренних дел Плеве от 17.05.1903, об опасности нового погрома в Кишинёве: «По агентурным сведениям 25-26 мая, предположено повторение беспорядков: решено по сигналу одновременно разгромить богачей и христиан помогавшим евреям, прежде, чем успеют прибыть войска. Все меры приняты. Считаю долгом доложить об этом». Таким образом благородные поступки христиан могли для них закончиться трагически.

Об остроте и нестабильности ситуации в Кишенёве говорится и в упомянутом выше донесении начальника охранного отделения, подтверждавшего подготовку похода молдаван на Кишинёв, чтобы бить евреев: "Относительно производства антиеврейских беспорядков в день св. Троицы. т.е. 25-26 мая, агитация в среде христианского населения продолжается, и эти новые беспорядки почти не подлежат сомнению".

Оказавшись в аугсбургской общине, либеральный раввин почетный д-р Г.Брандт взялся выращивать единомышленников и ковать кадры. Он нашел певца, у которого закончился контракт в театре. Певец, похоже, хороший, но в другой театр устроиться ему не удалось. Тут-то доктор Брандт и решил сделать из него кантора.

Вообще-то молитву раввин д-р Брандт ведет несколько своеобразно, нещадно ее сокращая. Он опустил даже три из четырех отрывков, которые положено читать в память о покойных родителях. А недавно исключил и «Изкор», несмотря на то, что в праздник десяток стариков пришли именно для того, чтобы прочесть его в память своих почивших близких.

Чтобы потянуть время, в середине молитвы он читает проповеди. Большую часть текста оставшихся молитв опускает и заменяет долгим, с многочисленными повторами, хоровым пропеванием отдельных стихов, благополучно подменяя мелодиями кавану [так в иудаизме называют молитвенный настрой, обращение человека к Вс-вышнему, требующее особого внутреннего настроя, без которого молитва, как тело без души]. Оно и понятно: чтобы создать молитвенный настрой в зале, нужно работать с людьми. Подобрать пяток любителей попеть хором среди русскоязычной публики гораздо легче. В этом случае профессиональный певец как раз к месту.

Певец этот по происхождению еврей, но, в силу воспитания в нееврейской семье, представлений об еврейском образе жизни, традициях и законах никаких не имел и вел себя соответственно. Ни это, ни то, что он женат на христианке, не стало помехой. Главное – вырастить человека, преданного. И доктор Брандт устроил певца в Geiger-Kolleg, к раввину, профессору Гомолке, известному проповеднику либерализма и реформизма в еврействе, и выхлопотал ему стипендию.

В Geiger-Kolleg певец занимается уже пару лет, учит новый репертуар и, вживаясь в новую роль, даже перестал осенять себя на людях крестным знамением, что раньше с ним случалось. Иврит он подучил, и время от времени поет в аугсбургской синагоге. Одновремённо является яростным защитником д-ра Брандта. Оно и понятно, ведь речь идёт о будущей работе. Правда, иудаизм он приемлет только очень либеральный. Да и поет не в стиле «хазанут» [так называют стиль еврейской классической музыкальной традиции, при которой поют «не голосом, а сердцем»], как полагается петь в синагоге, а в стиле типичного «бельканто», с «любованием голосом» и переливами. При этом молитва превращается в смесь концерта со спевкой хора.

Либеральному раввину д-ру Брандту подошёл бы и такой кантор. Но не бывает кантора с женой-христианкой – и у либералов не бывает. Ведь кантор ведет молитву общины, он – шалиах цибур – посланец общины, представляющий общину перед Б-гом.

И это ведь не какая-то специфическая особенность иудаизма, так принято во всех мировых религиях. Ну представьте себе попа, дьячка или даже церковного служку с женой не христианской? У евангелистов, у которых священнослужители могут быть женаты, такое просто немыслимо. А в Англии, в англиканской церкви, это вообще запрещено на уровне государственного закона – вплоть до монарха (там монарх возглавляет церковь)!

Сам певец привык, что исполняемые им оперные партии – будь то герой-любовник или мрачный злодей, мавр или китаец – его семейной жизни никак не касаются. А то, что кантор должен не только петь, но и жить по-еврейски и иметь еврейскую семью, этого ему, видимо, раввины не объяснили. Самому-то ему, воспитанному в христианской среде, откуда это знать?

Руководство аугсбургской общины, предоставившее певцу на время учебы небольшую работу в дополнение к стипендии, и обнадежившее его перспективой трудоустройства, вероятно, положилось на мнение духовных лиц. Хотя, с другой стороны, из 13 лиц, входивших в правление за последние четыре каденции, только у двух семьи были еврейские, у остальных – браки смешанные. Так что правление могло просто об этом и не задуматься. Но оба то раввина о жене-христианке знали изначально!

Что делать? Фотографии двух мальчиков, сыновей будущего кантора и его нееврейской жены, уже красовались среди отобранных для показа немецкой публике портретов лучших членов общины. Певец уверяет всех, что его жена, ранее никогда даже не заглядывавшая в синагогу, покуда ее муж не стал учиться на кантора, возьмет гийюр. Заметьте – не примет, а именно возьмет гийюр, как будто это товар в лавке: хочу – беру, хочу – не беру. Тут даже среди безразличной ко всему нематериальному общественности аугсбургской общины начинаются пересуды да смешки.

К жене певца претензий нет и быть не может. Ради семьи любящие жены не то что в синагогу, а в сибирскую ссылку отправятся. К самому певцу, для которого иудаизм – это просто будущая работа, тоже, пожалуй, нет. А вот к раввинам, д-ру Брандту и профессору Гомолке, есть, и серьезные.

С одной стороны, стараниями д-ра Брандта в аугсбургской общине распространилось твердое убеждение, что принять гийюр – это подучить материал и сдать экзамен. А то, что принявший гийюр должен впредь жить по-еврейски, соблюдая законы иудаизма, а не забыть их сразу после экзамена, этого никто понимать не хочет.

С другой стороны, в Аугсбурге есть несколько мужчин, серьёзно и сознательно стремящихся присоединиться к еврейскому народу, пройти гийюр. Они регулярно посещают Б-гослужения, всерьёз осваивают премудрости иудаизма, но раввин Брандт уже не первый год не торопится с их гийюром. Возможно, он считается с тем, что попытка зачислить их, прошедших либеральный гийюр, в миньян приведет к совершенно не нужным ему неприятностям в общине. Да и то, что в соседней же Мюнхенской общине его гийюр никто всерьез воспринимать не будет (как мне лично сказала Президент Мюнхенской общины), для него вовсе не секрет. А тут он торопится.

Гийюр – это присоединение к еврейскому народу, а не к профессии мужа. В любой энциклопедии сказано однозначно, что гийюр по корыстным соображениям недопустим. А здесь невооруженным глазом видно, что ничего кроме материального интереса за этим гийюром не стоит. Женщина переходит в иудаизм, потому, что ее муж потерял работу в театре. Такой гийюр, если либеральные раввины его «организуют», будет унижать тех, кто принял гийюр искренне. Он будет также смачной пощечиной и всем верующим евреям, и тем, кто искренне желает принять гийюр, но кого не допускают!

Д-р Брандт вместе с профессором Гомолкой подставились под шахматную вилку: не дать жене певца принять гийюр – будут потеряны зря время и деньги, и невозможно объяснить, как на обучение был взят «неподходящий к профессии» человек, а позволить ей принять гийюр – войти в противоречие с законами иудаизма и общепринятыми представлениями о порядочности. И так и так - потеря лица. Но д-ру Брандту, вероятно, безразлично, что о нем говорят и кем его считают.

Похоже, что прав был член аугсбургской общины Яков Гринберг, заявивший публично, что в общине дело идет вовсе не о либерализме или ортодоксальности, а об отсутствии порядочности.

От редакции

Нам представляется, что в Германии автономность распространяется только на общины, но не раввинов. Мы не считаем для себя возможным, давать оценку действий уважаемых раввинов д-ра Г.Брандта и профессора В.Гомолки. Не сомневаемся, что уважаемые раввины нам всё объяснят очень убедительно, со ссылками на первоисточники. Но мы считаем, что будет лучше, если они будут объяснять это своим коллегам по духовному попечению еврейского народа – членам тех раввинских конференций, членами которых они состоят. А те уж пусть и решают, что это: заблуждение, ошибка, или намеренная деформация иудаизма. А нам оценки их коллег крайне интересны.