В прошлом номере газеты «Каскад» я обещал подробнее рассказать о Сергее Брине. На сайтах Интернета довольно часто можно встретить информацию об этом удивительном человеке. Как правило, все, что о нем пишется, образно говоря, можно сопровождать восклицательными знаками. Да не одним!

Подымая до сенсаций, журналисты неизменно подчеркивают:

- За десять лет нищий российский студент Сергей Брин стал миллиардером. Больше того, вошел в десятку самых богатых людей в Соединенных Штатах!

Вместе со своим другом Сергей создал фирму Google десять лет назад. Сейчас ее капиталы составляют $100 млрд. Немало. Находятся и другие подобные сенсации. В одном они неизменны:

- Сергей Брин компьютерный гений!!!

Все это так, без преувеличений. Однако, несомненно, если так можно сказать, Сергей Брин явление, в мировой истории, подобного которого не было.

Как-то президент США Джордж Буш сказал:

- Америка – страна, которую построили иммигранты, и что инициатива приезжих стимулирует экономику страны.

Президент назвал в числе именитых иммигрантов в качестве положительного примера молодого выходца из СССР Сергея Брина – основателя и президента компании Google, которая входит в число самых богатых компаний планеты.

Сергей Брин родился в Москве 21 августа 1973 года в еврейской семье, семье потомственных математиков. Отец, как и дед – Израиль Абрамович были кандидатами физико-математических наук, работали в научно-исследовательском институте Академии наук СССР. Путь отца Сергея, Михаила Израилевича в науку был весьма тернистым. Он также проявил способности к математике, и после окончания Московского университета подал документы в аспирантуру. Однако партком был против. Тогда отчество – Израилевич – было как красная тряпка для быка.

Михаил Израилевич обошелся без аспирантуры. Сам написал кандидатскую диссертацию. Ему даже удалось съездить за рубеж. Его направили работать в экономико-математический институт Академии Наук СССР.

Мать также занималась наукой. Не мудрено, что в такой обстановке у маленького Сережи воспитывалась любовь к математике, воспитывалось его призвание.

В 1979 году Брины эмигрировали в Соединенные Штаты.

Михаил Израилевич стал преподавателем математики в Мерилендском университете (College Park), а вскоре стал профессором. Мать – Евгения Краснокутская устроилась работать научным сотрудником в NASA. Сереже тогда едва минуло шесть лет. В школе, он отдавал предпочтение математике. Династия математиков продолжалась.

Сергей поступил в Мерилендский университет, где отец преподавал математику. Досрочно получил степень бакалавра, причем диплом с отличием. Специальность – математика и компьютерные системы. Преподаватели отмечали исключительные способности юноши и ему дали стипендию Национального научного фонда США.

Дальнейшее образование Сергей Брин получил в Стэнфордском университете в Калифорнии, тогда одном из сильнейших в США математических вузов. Преподаватели всячески способствовали влечению студента к науке. Он даже сделал несколько исследований по Интернет-технологии об извлечении из больших массивов текстовых и научных данных. В какой-то мере именно в Стэнфорде уже проявились у него зачатки будущей сверх-идеи, будущего Google.

После получения диплома магистра Брин поступил в аспирантуру и начал работать над диссертацией.

И вот тут вмешался его величество случай. В институте молодой аспирант познакомился с математиком Ларри Пэйджем. Сергей и Ларри сначала не понравились друг другу, но они постоянно спорили. Споры их касались в основном научных концепций, и так как им было интересно друг с другом, вскоре они подружились. Первую научную работу они написали совместно. Называлась она «Анатомия системы крупномасштабного гипертекстного Интернет-поиска». Уже в ней просматривалась их будущая идея.

Во Всемирной паутине, как нередко называют Интернет, содержится бесконечное количество информации, она необходима во всей нашей жизни. Получаемая своевременно информация – это и успех бизнеса и успех в науке, успех буквально во всем. Но как ее найти? Было несколько поисковых систем, но ни одна не прижилась.

Приведем цитату из довольно пространной корреспонденции Л.Синебрюкова, опубликованной в «Финансовой газете» Стэнфорда осенью 1996 года: «На сайте университета (штат Калифорния) заработала поисковая страничка». За аскетичным оформлением и названием Backrub стояла научная работа аспирантов Сергея Брина и Ларри Пэйджа. А необходимый для работы поисковика сервер с общим объемом памяти 1 терабайт располагался прямо в комнате Брина в университетском общежитии. В основе Backrub лежала принципиально новая система Интернет - поиска, когда все многочисленные найденные по запросам страницы ранжировались по числу обращений к ним. Таким образом наверху оказывались самые востребованные документы.

Backrub сразу же стал популярным поисковиком. Он оказался удобным и простым. К Backrub ежедневно обращались до десяти тысяч человек. Сервис разрастался и к лету 1996 года занимал уже половину университетского Интернет - трафика. Тут еще прибавились обвинения в компьютерном хулиганстве. Поисковик не обращал внимания на ограничения доступа к университетским документам "для служебного пользования", открывая их для всех. Backrub, переставший быть чисто научным проектом, пригрозили закрыть. "В какой-то момент мне пришлось делать выбор: начинать свое дело или продолжать учебу", – говорил потом об этом Сергей Брин.

Согласно общепринятой версии делать выбор ему совершенно неожиданно помог один из основателей Sun Microsystems Энди Бехтольшайм. "Это очень интересно, – прервал его Энди, когда Сергей начал демонстрировать ему возможности своего поисковика, – но я очень спешу. Как, вы говорите, называется ваша компания?". И достал чековую книжку. Через несколько минут ошарашенный Брин остался один на один с чеком в $100 тыс. на имя не существующей еще компании Google Incorporated.

Согласно одной из версий именно Энди Бехтольшайму приписывается создание термина Google. До этого проект молодых ученных назывался "Googol". Googol – математический термин – обозначающий 10 в сотой степени. Но Энди, как уже говорилось, торопился и по ошибке написал на чеке в место Googol – Google.

Чтобы получить деньги, компанию Google надо было срочно создать. Чека Энди не хватало для амбициозных планов свежеиспеченных бизнесменов. Цены на компьютеры в те времена были ещё очень высоки. Даже для создания серьезного сервера требовались основательные капиталовложения. Брин и Пейдж написали заявления на академический отпуск и сели обзванивать своих родных и друзей. Через неделю, 7 сентября 1998 года, Google Inc. была зарегистрирована с капиталом в $1 млн. Размещалась она в гараже знакомой одного из основателей фирмы.

Руководство компании Google (Brin,Schmidt,Page)
Забежим немного вперед. Сергей и Ларри и до сих пор находятся в академическом отпуске, диссертаций они так и не написали, просто не хватало времени. Будь это в России им, как было принято, присвоили бы степень докторов наук за совокупностью. Ведь они своим бизнесом продвинули науку далеко вперед, имели десятки публикаций в самых авторитетных научных изданиях.

Сергей Михайлович не совсем прав, когда говорил о том, что пришлось сделать выбор между наукой и бизнесом. Ведь его бизнес с Ларри – это тоже наука, до сих пор никто не нашел таких путей в создании систем поиска Информации.

- Нас интересовал, – вспоминает Сергей, – поиск той информации, которая по настоящему влияет на жизнь людей.

А это уже наука!

Именно то, что друзья открыли миру новые пути к овладению Информацией через интернет, и обеспечило стремительный рост Google. Такого, наверное, не ожидали и Брин с Пейджем. Прошло всего с десяток лет и сейчас Google – это фирма в Маунтин Вью в штате Калифорния, где в ее корпусах работают 5000 человек. Считается, что её капитал превышает $100 миллиардов. Вспомните, все начиналось с миллиона, взятого в долг, и собранного, как говорится, по крохам.

В знаменитом журнале «Forbes» в 2004 году Сергей Брин был объявлен миллиардером. Его состояние составило $4 миллиарда. В 2008 году у него уже было $18.2 миллиарда. Он занимает 13 место в списке самых богатых американцев.

Считается, что Google поначалу набирала силу без капиталовложений в рекламу. Мол, на нее просто не было денег. Выручило то, что о первых же удачных достижениях сообщили едва ли не все центральные газеты, радио и телевидение. Google у всех была, образно говоря, на устах. Это наглядно свидетельствовало, что Сергей и Ларри, как говорится, попали в яблочко. Всемирная паутина, словно дожидалась Google.

Компания получила много престижных премий и наград. Так Yahoo Internet Life признало ее «Лучшей поисковой системой», Google вошла в десятку лучших кибернетических технологий, авторитетный журнал «Times» вручил Google приз за технические совершенства и др. Потребовалось бы немало места, чтобы перечислить все завоеванные награды.

Президент Google Сергей Брин и главный исполнительный директор Ларри Пейдж создали довольно демократическую компанию, в которой работать было престижно. Конечно, сказывался рост доходности фирмы, но не только. Так 20% всего времени новый сотрудник может тратить на разработку своих проектов, что стимулирует творчество.

Неизменно кредо Сергея Брина: "Каждый хочет добиться успеха, но я хочу, чтобы обо мне думали как о крупном новаторе, человеке высоконравственном, заслуживающем доверия и, в конечном счете, принесшем в этот мир большие перемены".

К услугам сотрудников массажные и гимнастические залы. Мелочь, но довольно необычная, сотрудники ночуют, приходят на работу со своими собаками и кошками. В общем, во всем чувствуется скромность, простота, основателей. Достаточно привести еще один пример Сергей Брин живет, как поведал его отец, в трехкомнатной квартире.

До недавнего времени Сергей был самым завидным женихом – симпатичный, умен, и сказочно богат. К огорчению многих матерей, страстно желавших сделать его своим зятем, Сергей даже однажды сказал, что женитьба не входит в его ближайшие планы.

Тем не менее, его холостяцкая жизнь закончилась. В мае 2007 года женой Сергея стала Анна Войжетски. В 1996 году она окончила Йельский университет со специализацией биолога. Анна основала свою фирму. В декабре 2008 года у молодоженов родился сын Бенджи.

На сайтах Интернета бесконечное количество о Сергее превосходных эпитетов, но мне больше понравился один:

- Компьютерный гений!

И в этом, несомненно, велика заслуга отца. В день девятилетия Михаил Израилевич подарил сыну простейший персональный компьютер ЭВМ Commodore 64, кстати, тогда их было еще мало. Отец, вероятно, этим подарком хотел развить математические способности, а быть может нацелить сына на математику.

Подарок отца пришелся мальчишке по душе. Он не расставался с компьютером, решал на нем домашние задачи, а в математике далеко опередил соучеников. Уже тогда Сергей поражал учителей любовью к математике.

Не знаю, есть ли в Google музее место старому компьютеру, ибо именно этот компьютер во многом помог воспитать гения математики.

президент Google в обеденный перерыв на автостоянке играет вместе с другими сотрудниками в хоккей на роликахБытует мнение, что вся жизнь Сергея Брина, как говорится, зациклена на компьютере. К счастью, это мнение больше чем ошибочное. Так, президент Google в обеденный перерыв на автостоянке играет вместе с другими сотрудниками в хоккей на роликах, увлекается гимнастикой. Он довольно часто посещает русские рестораны в Сан-Франциско, завсегдатай русского кафе «У Кати».

В общем, все человеческое не чуждо компьютерному гению. И вот еще одно чрезвычайно высокое доказательство в течение 20 лет Google намерена затратить на благотворительные дела $20 млрд.!

По словам Сергея Брина у него осталась только одна нереализованная мечта – создать такой поисковик, который знал бы, что вы ищете, и выводил бы именно те результаты, которые нужны.

Сергею Михайловичу только 36 лет и можно надеяться – его мечта сбудется. Он всегда в поиске.

Источник: Газета "KACKAD", №350 от 21.01 2010

Путешествие из Биробиджана в Эссен и обратно

Между Еврейской автономной областью (ЕАО) России cо столицей в Биробиджане и еврейскими общинами Германии есть много общего.

И область, и общины называются еврейскими. И область, и общины называют себя автономными. И область, и общины являются дотационными. Евреев в Германии примерно столько же, сколько жителей в ЕАО. Евреев в ЕАО примерно столько, сколько евреев в германских общинах отмечают шаббаты. В названиях и области, и общин есть ложь: общины называются религиозными, но при том количестве верующих, которое в них есть, они так же религиозны, как и автономная область – еврейская. И, если говорить об еврействе, то ясно, что в этом смысле и ЕАО, и еврейские общины – искусственные образования, проекты без будущего.

Я живу в Эссене. В нём имеется своя ЕАО - еврейская автономная община. К трём буквам этой аббревиатуры нужно добавить ещё букву «К», что обозначает – культовая. И убрать букву «А», так как мысли об автономии стыдливо спрятаны в уставе.

Соло на барабане

В сентябре 2007 г. под названием «Защитите от Гольдберга» «ЕГ» опубликовала письмо председателя правления ЕКО Евгения Будницкого. В нём автор жаловался издателю Николасу Вернеру на главного редактора Михаила Гольдберга и на меня. Лейтмотив письма – я, Будницкий, много лет делаю важное дело, а мне мешают, путаются под ногами.

Хотя барабан не относится к еврейским национальным инструментам, барабанщиков среди начальства, особенно в год выборов, у нас всегда хватало. Большой барабан – их любимый инструмент.

«... у меня есть своя тактика. – барабанил в письме Будницкий – Я действовал (с 1993 г.) и действую сейчас в двух направлениях:
- сделать общину домом для всех евреев;
- привлечь максимальное количество детей и молодёжи к участию в жизни общины ...».

На первый взгляд, сказано со значением, а приглядишься, и видишь бессмысленный набор слов.

Во-первых, тактика – это план краткосрочных действий. Чтобы обеспечить день послезавтрашний (я уже не говорю о чистом будущем), нужна стратегия.
Во-вторых, упомянут не «еврейский дом», не «дом с еврейской жизнью», а дом «для ВСЕХ евреев». Но община не городская баня для всех, а еврейская церковь. И разве бывает церковь, где могли бы одновременно состоять и «Евреи за Христа», и православные евреи, и евреи - убеждённые безбожники? Нет, конечно.

Община – это уставная мировоззренческая организация, приём в которую регламентирован, как регламентированы и взгляды тех, кто в ней состоит.
В- третьих, сказано не о детях и молодёжи, принадлежащих к еврейству, а о «максимальном количестве» в каких-то безнациональных социально-возрастных группах.

Так в чём же причина этих ляпсусов? Может быть, это т.н. описки «по Фрейду»? А, может быть, неуважение к членам общины, которые проглотят любую галиматью? Лучше всего об этом знает, конечно, сам автор. Но бесспорно одно: он объявил, что его целью является массовый, а ещё лучше 100%-ый охват кого-то чем-то. Я знаю лишь одну организацию, в которой состояли все без учёта взглядов – советский профсоюз. Так что это, если не привычный, то по-прежнему психологически верный подход бывшего профсоюзного функционера к вербовке сторонников.

Но дело даже не в терминологии, логике и психологической подоплёке письма. Важно другое. Со времени публикации прошло четыре года. На носу новые выборы. Поэтому я хочу предложить читателю разобрать «тактику» и решить, как в действительности Будницкий с соратниками выполнил за 13 лет, которые он состоит в правлении, то, о чём он отбарабанил.

В паузах между барабанными соло

Иудаизм, надо признать, мало интересует общинный коллектив. На еженедельные занятия, которые ведёт Михаил Кержнер из Дуйсбурга, приходят сейчас не более пяти человек. Чтобы обеспечить присутствие хотя бы двух десятков человек на примерно ежеквартальных занятиях раввина Михаила Когана из Дюссельдорфа, их назначают на среды, сразу после заседания женского клуба. Чтобы иметь гарантированный миньян, правление стало возмещать расходы на проезд трём специально отобранным членам общины.

О венце работы по созданию «дома для всех евреев» мы прочли в апреле этого года. «Уважаемые члены общины, – писало правление, – несмотря на наше письменное приглашение на Седер, количество записавшихся недостаточно. По этой причине в понедельник 18 апреля 2011 г., после вечерней службы Эрев Песах Седер не состоится».

Открою секрет: из 905 членов общины для участия в праздничном ужине записались около 10 человек. Это называется «ПРИЕХАЛИ!»

Нет, взрослые евреи Эссена, конечно, посещают задуманный «Дом ...». Перечислю поводы посещения в порядке востребованности: библиотека, социальный отдел, женский клуб, хор, кружок преферанса и духовой оркестр. А самыми массовыми мероприятиями в последнее время стали общие собрания. C конца октября 2010 г. их было уже три. Каждое посетили около 10-15% членов общины.

На последнем отчётном собрании (21.08.11) было анонсировано и утверждено Положение о выборах в Совет, а на двух предыдущих в очередной раз меняли устав, который не разрешал Будницкому и Ко избираться в Совет вновь. Цель проведения этих собраний – сделать Совет подобием Политбюро ЦК КПСС - достигнута. Теперь править можно и по 20, и по 30 лет. И ротация тоже будет подобна политбюровской: до ухода сегодня правящих на почётную аллею кладбища.

Новое Положение о выборах сочинил сам Совет. Текст приглашения на собрание, где оно было принято, обсуждение этого «выдающегося» документа не предусматривал. Да и не согласиться с проектом Совета – себе дороже. При открытом голосовании из президиума всё видно, и несогласным их позиция, при случае, и аукнется, и откликнется.

В сентябре Совет на полном уставном основании назначит из числа своих сторонников избирательную комиссию, тех, кто проложит «старожилам» дорогу к следующей каденции.

И, наконец, на 27-е ноября намечены выборы Совета, так сказать, финал, апофеоз того режима, который я называю буднианой. С трибуны собрания и под барабан вновь будут произносить, что «общине нужен папа» ... Бум! «Община без Будницкого осиротеет» ... Бум! «Я за время своей работы принёс в общину энное количество миллионов». ... Бум! Речи типа, «спасибо г-н Будницкий, что Вы разрешили имярек стать в общине тем-то», никогда не считались буднианцами психиатрической патологией. И под очередное «Бум! Бум!» начнётся новый четырёхгодичный цикл правящей в общине затхлости.

Там, где не слышно ударных инструментов

В одном из своих интервью президент ЦСЕГ д-р Дитер Грауманн сказал: «В настоящее время первоочередной задачей становится обеспечение преемственности еврейской жизни. Отход молодых евреев от жизни общин представляет собой стратегическую угрозу будущего. Поэтому нам требуется продуманная перспективная программа молодёжной ... работы ...»

Понятно, что вопросы сохранения иудаизма лишь в небольшой степени решаются в ЦСЕГ, в основном – это работа общин. И что же в Эссене? В её детском клубе, который много лет ведёт Геннадий Пуритц, детей-евреев около трети. Кажется, вроде бы неплохо, что дети-неевреи знакомятся с иудаизмом. Однако не слышно, чтобы за много лет работы клуба кто-то из них сделал гиюр. То есть группа не служит сохранению общины и имеет лишь антуражную, а не практическую ценность. Группа юношеская не имеет даже руководителя, да и самой группы не существует. Группа молодёжная получила очередного руководителя, но это все её достижения.

После появления в «ЕГ» (8/2011) статьи Виктора Франка «Дети подземелья» об эссенском молодёжном еврейском союзе Shearim e.V. любому стало ясно, что Будницкий со товарищи провалили как выполнение директив президента ЦСЕГ, так и второго раздела собственной «тактики». Что мне хотелось бы, прользуясь только ОТКРЫТОЙ информацией, добавить к статье Виктора Франка? Среди восьми инициаторов создания союза Shearim и члены общины Эссена, и бывшие руководители её молодёжной группы Екатерина Дейч, Анна и Илья Манулис, Олег Поттер, Даниэль Шварц, и ... внимание, читатель! ... зам. председателя Совета общины Эссена Евгения Домерацкая.

Уверен, что одной из причин создания Shearim отдельно от общины является нежелание членов этого союза быть под «крышей» и зависеть в своих поступках от руководителей, которые видят в общине лишь инструмент для реализации своего тщеславия, возможности быть еврейскими главпупами Эссена и общаться с самыми высокими немецкими чиновниками.

Наивные создатели Shearim обращались за помощью и в общину, и в земельный союз еврейских общин Северного Рейна, но позитивных ответов не получили. У меня есть протокол заседания Совета общины на эту тему. В нём написано: «Еврейская община Essen согласна с деятельностью Shearim e.V., поддерживающей иудаизм в Essen, и ничего не имеет против инициативы и предложений проведения дополнительных служб. Для Еврейской общины Эссена важно приобщение членов Общины к иудаизму.» Но кроме этих, вроде бы обнадёживающих фраз, есть фразы и действия, говорящие о полностью противоположном.

Фраза первая. Члены Совета общины, которая согласно устава является единой и объявляющая, что в ней имеют право состоять все евреи, принадлежащие ко всем направлениям иудаизма (№2.2 Устава) пишут: «Участники группы г-на Манулиса представляют определенное направление в иудаизме, которое очень отдалено от практики иудаизма нашей Общины».
Фраза вторая. «Целью работы Shearim является введение многого нового. Например, проведение утренних служб, что в Еврейской общине Эссена невозможно».

В протоколе подчёркивается, что община – член земельного союза, а Shearim – нет. Это значит, что еврейский профсоюз, называющий себя еврейской религиозной общиной, тратит денежки государственные и коммунальные, а союз Shearim – деньги своих членов. И никто из членов Совета не додумался или не захотел предложить сделать благотворительный взнос для поддержки молодёжной еврейской организации!

Итоговое мнение Совета: «Интересы Общины не совпадают с интересами союза Shearim». Самое время ещё раз сказать: «Приехали!»

Что мы имеем в сухом остатке? Говорит член общины Игорь Пуриц: «В «доме для всех евреев», в доме с многими комнатами, кухней, миквой, молельным залом с четырьмя Торами, не нашлось места для молодых евреев, которые серьёзно и ответственно, а не на словах и для показухи, изучают и практикуют иудейскую традицию и обычаи. Для чего же община, если практикующей иудаизм молодёжи не находится в ней места?»

В 2010 г. в общине возросли расходы на культуру, управление и всё ту же вечную интеграцию. А вот расходы на молодёжную работу уменьшились в 2010 г. по сравнению с 2009 г. с 13000 € до 5000 €. И, по мнению председателя ревизионной комиссии Нины Дейч, это произошло из-за недостаточной активности молодёжи!

Верхи уже давно не могут

Бесспорно, что в течение нескольких десятилетий многие из еврейских общин, которые есть сегодня в Германии, исчезнут. От них останутся пустые здания-музеи и кладбища. Разговоры о необходимости переломить эту тенденцию, изменить моральный климат в общинах, разговоры об обязанностях членов общин перед ними, нервируют то русскоязычное пожилое большинство, кто пользуется услугами общин, не давая взамен ничего. Это большинство боится, что сегодняшняя ситуация государственной поддержки изменится, и они не смогут пользоваться уже привычными им общинными услугами. Предел мечтаний таких людей при жизни – поездка в Бад-Кисссинген и получение гарантий на вечное бесплатное захоронение. И гарантии того, что их желания сбудутся, они видят в неизменности сегодняшней общинной власти. Есть ли у общины будущее, интересует этих людей даже не во вторую, а в последнюю очередь. Это большинство поддерживает лидеров, обеспечивающих им желаемый уровень потребления, и неистово защищает их лидеров от критики и попыток смещения с руководящих постов. В общем, потребительская ориентированность одних даёт возможность реализовать тщеславие других и наоборот.

***

По древнему еврейскому обычаю рабов принято освобождать на седьмой год. Объявляя себя слугами еврейской культовой общины, будницкие небезвыгодно для себя служат только своему электорату – не религиозной толпе. И продолжают служить, хотя их интеллектуальный ресурс давным-давно исчерпан. «Будницкие» никогда не пустят в общины своих конкурентов манулисов, так как в картине еврейского мира, которые строит Shearimы, нет места для будницких. А буднианцы, в свою очередь, никогда не выгонят будницких «на волю». Эти тандемы умрут вместе с общинами.

Статья опубликована в "Еврейской газете", №9, 2011

Первое было бурным и изобиловало обвинениями в адрес Правления как со стороны оппозиции, так и со стороны членов общины, заполнивших зал, что называется, под завязку. После таких «прений» члены правления Эзра Кон, проф. д-р Штефан Рорбахер и Хуан-Мигель Штраус объявили о своей коллективной отставке. Реагируя на это решение, Совет избрал временное, т.н. комиссарское Правление. В него вошли председатель Совета Жак Абрамович, его заместитель Алон Дорн и члена Совета Влад Коренблюм.

Разойдясь по домам и остыв от споров и конфликтов, члены Совета, видимо, сообразили, что при принятии решения не удалось избежать нарушений Устава общины. Поэтому было решено собрать Совет ещё раз. На нём тайным голосованием в Правление были избраны Жак Абрамович, Влад Коренблюм и Франк Мюллер, а председателем Совета стал д-р Адриан Флор.

Предполагается, что новое правление будет работать до выборов, назначенных на 7-е ноября 2010 г. Санировать финансы, вывести общину из долгов за это время, конечно, нельзя. Но, как говорят, любой путь начинается с первого шага. И новое правление имеет возможность сделать первые шаги на этом пути, одновременно оздоровив и моральный климат в общине.

Новое правление, на мой взгляд, обязано также решить вопрос об ответственности тех, кто завёл общину в финансовый тупик. Если этого не произойдёт, значит, система, по которой устроена община нежизнеспособна, так как не предусматривает персональной ответственности власти за содеянное.

6 августа в суде по трудовым делам Дюссельдорфа будет слушаться т.н. «дело Когана». Так как и Коренблюм, и Мюллер на раз высказывались и голосовали на заседаниях Совета за то, чтобы Коган оставался работать в общине, то будет логично и последовательно, если новое правление на первом же своём заседании примет решение об отзыве исков к Когану и восстановит раввина на работе. Если же этого не случится до заседания суда, то есть основания предполагать, что борьба между противоборствующими группировками Совета имеет цели, далёкие от иудаизма и справедливости.

Прочитав эту статью, я позвонил Михаилу Когану и договорился об интервью с ним.

Общая конференция равинов объединяет раввинов либеральных. Поначалу я участвовал в двух её заседаниях в Дуйсбурге и Дрездене. Но во время этих поездок я понял, что как раввин, принадлежащий к консервативному направлению, имею очень мало общего с раввинами — членами Общей конференции. Не являясь раввином-ортодоксом, я не имею возможностей участвовать и в Ортодоксальной конференции раввинов, а организации, объединяющей раввинов консервативного направления, в Германии, увы, не существует.

Отсутствие координации между раввинами в общине — это последнее дело. И я сказал моим коллегам, что не хочу раскалывать общину, пообещав, что сосредоточусь на обучении иудаизму и еврейским традициям русскоязычных членов общины. Моей целью было интегрировать русскоязычных членов общины в традиционную еврейскую религиозную жизнь. Мне очень хотелось, чтобы люди с радостью приходили в общину, считая её своей. Чтобы синагога не отпугивала людей своей непонятностью. Чтобы Пятикнижие и Молитвенник стали для многих желанными книгами. Я не исключал, что со временем эти люди смогут прийти в том числе и к либеральному иудаизму.

Еженедельно в течение четырёх лет я выпускал авторский, а некомпилированный комментарий к недельной главе, стараясь вызвать интерес к изучению Торы.

Ещё один очень важный момент — это общение. Мой рабочий и домашний телефоны были открыты в любое время и для всех. Потому что я считаю,что раввин — профессия круглосуточная. С этим же связано участие в проекте «Телефон доверия». Открытость, которую я пропагандирую, была для меня образом жизни, невзирая на выходные дни и свободное от работы время. И, когда я воочию увидел, как люди стали возвращаться к своим еврейским корням, моя радость была больше, чем радость от каких-либо наград и благодарностей.

При этом я, разумеется, участвовал в повседневной работе раввината, не отказываясь ни от одного поручения. Это были Б-гослужения, праздники, похороны, другие обряды и т.п. И даже снял фильм об общине к 50-летию построения синагоги.Я регулярно принимал участие в работе клуба для пожилых людей, женского и инженерного клубов, газеты «Neue Zeitung», а также нашего хора. Всё это я перечислил лишь для того, чтобы сказать :раввин в еврейской общине — это не только религиозный учитель, это человек, который должен взять на себя ответственность за моральное здоровье всей общины.

Кстати говоря, богослужения в доме престарелых «Нелли-Закс-хаус» носят, по существу, характер именно консервативных богослужений, а я их провёл бессчётное количество раз.

В филиалах общины в Нойсе и Раттингене я также всеми силами старался помочь людям наладить еврейскую жизнь. Одним словом, русскоязычные члены общины, как мне показалось, проснулись и потянулись к свету, которого были лишены в прежде.

В 2005 г. со мной был заключен двухгодичный договор. В договоре написано, что я должен работать в соответствии с требованиями консервативного — либерального направления. Это соответствовало моим взглядам, и именно так я организовал свою работу.

Мой первый договор стал бессрочным в 2007 г., так как община не удосужилась своевременно ни продлить этот договор, ни заключить со мной новый. Таким образом, неверно, что он действителен лишь до 2010 г. Странно, что люди, которые руководят общиной и обязаны знать немецкие законы, сознательно вводят в заблуждение членов общины такой информацией.

По прошествии двух лет после начала работы меня пригласили в правление и спросили, не хочу ли я остаться. Я был не против, но объяснил, что хотел бы, чтобы моя жена проживала со мной, поскольку не мог в ущерб работе часто ездить в Израиль. Мне был задан вопрос, работает ли жена в Израиле и какова ее зарплата. Узнав, что жена работает, а её зарплата составляет примерно 1000 евро в месяц, мне предложили увеличить мою зарплату с тем, чтобы компенсировать денежный урон, связанный с переездом жены в Германию и потерей женой собственного заработка. При этом было указано, что, возможно, мне придётся увеличить для этого съёмную жилплощадь. Такой договор был составлен между правлением и мной как дополнение к рабочему договору 2005 г. и я стал получать нетто на 1000 евро больше. После этого жена оставила работу в Израиле и многие месяцы проживала в Дюссельдорфе.

К сожалению, я не нашёл бо'льшую квартиру в районе, находящемся поблизости от общины, которая была бы нам «по карману». За все эти годы ни у кого из администрации общины не возникал вопрос относительно моего жилья. И вот сейчас, когда я уже уволен, у администрации вдруг возникли ко мне денежные претензии в связи с этой надбавкой. Они требуют от меня её полного возврата, включая выплаченные государству налоги!!! Это составляет более 68.000 евро.

И главное, я недоумеваю, почему все претензии ко мне возникли после увольнения, а вся моя работа получила негативную оценку.

Раввин — это учитель. Разъездной раввин, приехавший в общину, где нет кантора, должен выступить и как раввин, с уроком и проповедью, и в роли кантора, и в роли чтеца Торы. Всё это требует большого времени и особой подготовки. То, что в нашей общине делают четыре человека, я должен был делать один и всё время в разных городах. И это мне совершенно не представлялось возможным. Я не такой молодой человек. Такой напряжённый график, увы, мне уже не совсем по силам, наверно, именно поэтому разъездными раввинами, как правило, работают молодые люди.

К недостаткам такого предложения нужно отнести и тот факт, что мой бессрочный контракт в общине был бы прерван, так как мне был предложен только срочный договор на один год. Кроме того, я должен был бы бросить на половине пути многое из того, что сделал на сегодняшний день в Дюссельдорфской общине. Это, прежде всего, любимые людьми субботние занятия.

Члены правления в статье «Факты дела раввина Когана» признают, что его деятельность находила положительный резонанс у новых иммигрантов, а религиозное обслуживание русскоязычного большинства является важнейшей задачей правления. С учётом этого выглядит странным, что руководство расписалось в своём бессилии найти деньги на выполнение важнейшей задачи, но нашло способ изыскать явно неплановые деньги на ремонт Лео-Бек-зала.

Вкратце эта история выглядит так. Согласно информации газеты «Unsere Gemeinde» руководители общины решили доверить ремонт и перестройку Лео-Бек-зала фирме, в которой работает член общины архитектор Ави Спектор. По имеющейся у меня информации, стоимость ремонта была первоначально запланирована в размере примерно 600 000 евро. На протяжении более чем года газета общины публиковала реляции о состоянии дел на стройплощадке, однако старательно избегала темы стоимости ремонта. И вдруг, сидя на одном из заседаний Совета, я узнаю, что ремонт зала обошёлся почти в 3 000 000 евро. Я не буду комментировать причины почти пятикратного увеличения затрат. Обращу внимание читателя только на то, что руководители общины нашли более двух миллионов недостающих евро в какой-то, как русские говорят, «тумбочке».

После этого руководители ухитрились в какой-то другой «тумбочке» найти деньги на зарплату нового кантора, который обходится общине примерно на 25 — 30 тыс. евро в год дороже, чем раввин Коган. А вот с зарплатой Когана, которая якобы «планировалась правлением до конца января 2010 г.», они, по их словам, просто растерялись. Стали в тупик. И упорно продолжают делать вид, что продолжают тупо стоять в этом тупике.

В самом конце своей статьи правление сообщает, что оно в скором времени намерено заполнить пустоту, которая образуется после увольнения Когана. Мне случайно стало известно, кого правление намерено пригласить в качестве учителя иудаизма. Это бывший раввин Бохумской общины Моше Навон. Чтобы члены общины Дюссельдорфа могли заранее познакомиться с раввином Навоном и решить для себя, способен ли он заменить в их душах раввина Когана, я рекомендую им прочитать вторую главу статьи «И Б-г отошёл, чтобы дать место начальству общины», размещённой на сайте www.freie-juedische-meinung.de

Но вернёмся к раввину Когану. В предпоследнем абзаце статьи «Факты дела раввина Когана» есть две фразы, которые лично меня даже не удивили, а просто возмутили.

Во-первых, написано, что деятельность раввина Когана не соответствовала «ни ожиданиям, ни положениям трудового договора». То есть, по мнению правления, работа Когана определенно подходит иммигрантам, которых в общине громадное большинство, но не совпадает с ожиданиями самого правления. Так кому же, в конце-концов, должен служить раввин? Правлению? Не думаю. И кому должно служить правление? Бесспорно, что и раввин, и правление должны служить членам общины. И именно за членами общины последнее и решающее слово!

Во-вторых, в статье правления написано, что увольнение раввина >состоится вопреки юридическому оспариванию. Как это понять? Слова «Die Kündigung … wird auch trotz jüristischer Anfechtung aufrecht erhalten» для меня означают предварительную и твёрдую декларацию, что изменить решение правления уволить раввина не смогут не только желания сотен членов общины, но и решение суда. То есть правление зашло настолько далеко в осознании своего мнимого величия и мнимой автономии от людей и от законов, что заранее обещает не обращать внимания ни на какие факты и аргументы, а действовать лишь сообразно своим желаниям!

Жизненный опыт подсказывает мне, что формулировка «увольнение раввина состоится вопреки юридическому оспариванию» явно наполнена личным негативным отношением к раввину Когану одного или нескольких членов правления.

Возникает логичный вопрос: нужно ли общине правление, которому необходим лишь предвыборный электорат, а не живые люди с их желаниями?

Согласен, нас, русскоязычных, большинство, но в силу многих факторов, нами руководит меньшинство. Бесспорно и другое: еврейское сообщество Германии, как и известный «Титаник», тонет вместе со своим большинством и своим меньшинством. И, если исходить из функций, которые добровольно взяли на себя евреи Германии, мне кажется логичным разделить нас на «пассажиров» «круизного лайнера» и его «экипаж».

«Пассажиры»

«Я попытался этим (распространением информации о проблемах еврейства. Прим. автора) заниматься, но … самих членов общин это мало интересует. … Людей интересует только, когда и как мы получим деньги. И это совершенно нормально. … наши евреи – народ прагматичный. Наши люди в большинстве своём ходят в общину, пока могут от неё что-то получить. Деньги ли, помощь ли в решении житейских вопросов – неважно. Мотивация быть евреем (в нормальном понимании) или бороться за процветание еврейства далеко не на первом плане. И в этом коренное отличие «наших» евреев от немецких, которые живут в соответствии с совершенно другими традициями.»

Активнейшей частью русскоязычного большинства являются приехавшие из СССР пожилые евреи. Они пребывают в полной уверенности, что государство разрешило им приехать в Германию и взялось поддерживать их с помощью двух структур: социального ведомства и общины. Первое даёт им на «хлеб», второе – обязано помогать социально. Причём государству они не должны ничего в силу возраста и здоровья, а общинам не должны ничего по причине своей нерелигиозности.

Пожилые хорошо помнят и о государственном антисемитизме страны своего рождения, и о Холокосте, организованном страной их сегодняшнего пребывания. Поэтому им присуще стремление к тому, чтобы их дети растворились в государствообразующей нации и избежали подобных проблем в будущем. Сами же пожилые стремятся извлечь пользу из своего этнического происхождения как бы в противовес тому ущербу, который они понесли в СССР из-за «пятой графы». Эта группа сплочена одинаковыми меркантильными интересами, её голоса являются сегодня решающими при избрании руководства, поэтому, главным образом, именно пожилые «советские» формируют отношение руководства к социальному и культурному аспектам общинной жизни. Для большинства членов группы не имеет значения, будет ли община существовать после их смерти, а главной обязанностью по отношению к общине они считают сохранение того руководства, которое решает их проблемы. Я убеждён, что именно эта группа является той главной силой, которая искажает цели еврейских религиозных общин и активно способствует их деградации.

В свете этого симптоматично появление и Обращения 24-х общин к руководству ЦСЕГ с просьбой пролоббировать в федеральных органах изменение законодательства по вопросу материального обеспечения иммигрантов, получающих базовое пособие по старости, и статьи Марата Герчикова «Если не общины, то кто? (ЕГ, 2/2010). Подзаголовок статьи г-на Герчикова звучит так: «Кому заниматься решением вопроса о финансовом обеспечении пожилых еврейских имимгрантов.» Популизм выводов статьи и демагогические выводы Обращения, исполненного убеждённостью авторов об исключительности «советских» евреев Германии, дискредитируют наше сообщество в глазах немецкой общественности. Тем более, на фоне фактов финансовых злоупотреблений ряда руководителей. Вспомните хотя бы о скандале с исчезновением 30 млн. марок при президенте ЦСЕГ Вернере Нахмане и о череде финансовых бесчинств уже после начала иммиграции.

Пожилые люди, наверняка, будут рады, если Обращение станет первым шагом на пути к изменению их материального положения, однако это изменение, если оно всё-таки произойдёт, скорее всего, будет принято ими за должное и не пробудит даже у членов общин-подписантов – хотя бы в качестве благодарности – интерес к участию в миньянах, занятиях по иудаизму и истории еврейства и т.п. И мне понятно, почему именно те общины, где правят президент и вице-президенты ЦСЕГ, а также члены его Директориума и Президиума и другие т.н. «профессиональные» евреи: (Мюнхен, Франкфурт, Берлин, Кёльн, Дюссельдорф, Дортмунд, Гамбург и т.д.), обращение не подписали: их руководители уверены, что улучшение материального положения прибывших не отразится на жизни общин положительно.

Выбивание льгот только для одной национальности аморально по сути и не имеет права являться задачей ни религиозных общин, ни их объединений. Было бы и нравственней, и продуктивней, если бы еврейские иммигранты объединились бы с теми, кто приехал по немецкой эмиграции (чем они хуже нас?), но не получил пенсии, и создали бы общественную организацию для решения этой задачи.

Подспудно в просьбе 24-х общин присутствует напоминание о Холокосте. И подспудно же в этой просьбе присутствует напоминание о том, что приехавшие – родственники сгоревших в его огне. Но тогда почему же эти люди не принимают участие в сохранении еврейства и ведут себя так, что никак не соостветствует схеме поведения погибших немецких еврееви их потомков?

Меркантильность и прагматичность приехавших – на поверхности. Действительно, многие из пожилых людей ещё могут работать и приносить общественную пользу. Но почему пользу своим единоплеменникам нужно приносить только за деньги? Может быть, стоит, пока законодательство не изменилось, попробовать делать это безвозмездно вместо того, чтобы трястись от страха, когда социаламт проверяет в общине разовые выплаты?

Общеизвестно, что еврейское сообщество Германии уменьшается быстрыми темпами. Происходит это не только потому, что уходят из жизни пожилые, не только из-за того, что молодые родители не приводят в общины тех детей, которые имеют право по рождению стать её членами, а и потому, что из общин и иудаизма официально выходят работающие люди, не желающие платить церковный налог. Что ж, если главная черта «наших» людей – прагматичность, то нормально и логично, если они активно выходят из еврейства, благодаря которому они сюда приехали. И логично, что их пожилые родители остаются пользовать религиозную общину опять же в силу своего только этнического еврейства.

Если «пассажиры» интересуются только одним из аспектов общинной жизни – деньгами, то и логично, и нормально, что и большинству выходцев из этой среды – русскоязычным руководителям общин – присущи низкий интерес к иудаизму и высокая меркантильная ориентация.

Врачи считают, что если образ жизни человека привёл его к болезни, то нельзя, не изменив жизнь, выздороветь. И, казалось бы, даже дураку понятно, что любая система, не сопротивляющаяся негативным тенденциям и, тем более, способствующая самоуничтожению, нуждается в переустройстве. Но система общинного устройства, нацеленная на сиюминутные интересы большинства и руководства, не ограничивается пассивным сопротивлением реформаторским предложениям. Она выдвигает и активных людей типа Давида Шимановского («Диалектика религиозного и светского в религиозной общине» (ЕГ 2/2010), которые игнорируют детерминированность (однозначную предопределённость) исчезновения еврейства в Германии при сегодняшнем устройстве нашего сообщества и настроениях людей, образующих общины. Шимановский, в стилистике партийно-советского подхода к инакомыслящим, заявляет: «Есть мнение», – и походя называет членов «Форума за будущее еврейства в Германии», предложивших хоть какую-то программу реформирования еврейского сообщества, авантюристами и прожектёрами. При этом странно, что автор, хоть и включив в название статьи слово «диалектика», обозначающее «искусство спорить, вести рассуждение», не удосуживается объяснить, почему он считает, что законы Германии и система взаимоотношений еврейских общин-церквей с государством должны остаться неизменными, и почему те, кто думает не так – это такие-сякие бяки.

Понятно, что если аргументов не находится, а оставлять за собой последнее слово – давняя привычка, то остаётся только оскорбить оппонентов и идти дальше.

Логично, что «пассажиры» ведут себя как отдыхающие, которых интересует, чтобы судно двигалось, еда была достойной, впечатления неизгладимыми, а деньги на топливо всегда были. Пассажиры, естественно, регулярных денежных вознаграждений не получают, но для них придуманы разовые призы типа «За верность «экипажу», «Ты «экипажу» – «экипаж тебе», «За нужный голос … и» и т.п.

«Экипаж»

Пока пассажиры потребляют блага, «экипаж» строит свою жизнь под еврейской «крышей». Если члены этого в основном немецкоязычного «экипажа» теряют в какой-то общине власть, то пустота заполняется далеко не самыми порядочными, но зато самыми шустрыми русскоязычными, которые вскорости напяливают на себя «мундиры» еврейских функционеров и отличаются от старых членов «экипажа» лишь акцентом и степенью своего влияния в земельном союзе и ЦСЕГ. Если есть необходимость и желание, то «экипаж» пополняется и членами семей членов «экипажа». Чтобы как-то оживить внимание жаждущего фактов читателя, сообщаю ему, что сын члена Президиума и Директориума ЦСЕГ, председателя земельного союза Вестфален-Липпе и члена Правления общины Дортмунда г-жи Ханны Шперлинг Александр стал исполнительным директором Дортмундской общины, а cын исполнительного директора (теперь уже бывшего) земельного союза Северный Рейн Херберта Рубинштейна уже пару лет как назначен исполнительным директором общины Дуйсбург-Мюльхайм-Оберхаузен.

Более мелкие еврейские деятели пристраивают своих детей на должности учителей, спортивных тренеров и т.д. И, можно предположить, что контракты с чадами «профессиональных евреев» заключаются так, чтобы чада оставались работать даже после потери родителями влияния или ухода на пенсию.

«… в мое время на заседаниях Президиума почти не обсуждались вопросы внутренней жизни еврейского сообщества в Германии, проблемы общин. Саломон Корн, которого я очень ценю, любит повторять: «Каждая община – это автономия». И это не просто слова, а позиция: Центральный совет не вмешивается в дела общин, у него несколько иные задачи.»

Мне казалось, что главнейшей задачей ЦСЕГ является сохранение еврейской общины Германии. И здравомыслящему человеку ясно, что в условиях кризиса организация должна иметь антикризисную программу, по которой ей следует жить. Повторяю, если образ жизни человека привёл его к болезни, то нельзя, не изменив жизнь, выздороветь. Автономия сегодняшних общин, члены и руководители которых не объединены общей национальной идеей, ведёт общины к исчезновению. И это касается не только общин, где правят те русскоязычные, которые не имеют «ни малейшего понятия об иудаизме». Г-жа Рауб-Михельсон и её деловой партнёр г-н Адам понятие об иудаизме имеют, но плюют на требования этого учения. И одна из причин творимого этими людьми беспредела – столь любимая еврейскими лидерами автономия общин и, как следствие, бессилие земельных союзов, еврейского суда и самого ЦСЕГ. Именно поэтому дело «Михельсон и Адама» ждёт рассмотрения в Конституционном суде. То есть евреи, состоящие в сообществе, бессильном внутри себя, вынуждены были просить государство с просьбой поставить радикальную клизму руководителям церкви, которая по Конституции вроде бы от государства отделена.

Сейчас прокуратура обвинила г-жу Михельсон и г-на Адама в злоупотреблении доверием. Но заведено это дело не по материалам ревизионной комиссии общины (что было бы признаком внутреннего очищения), а по заявлению исключённых из общины. См. ссылку, где рассказывается об этом деле:

(http://www.nw-news.de/lokale_news/bielefeld/bielefeld/ 3380176_Juedische_Gemeinde_Vorstand_ angeklagt.html)

Почти четверть интервью Феликса Беленкова занимает информация о «министре финансов» ЦСЕГ – руководителе ЦВСТ Бенни Блохе.

Феликс Беленков рассказывает: «К сожалению, сегодня руководство ЦСЕГ допускает массу ошибок. Кто стоит за всем этим? Вы будете удивлены, когда я скажу: главной теневой фигурой является глава ЦВСТ Бенни Блох … У Блоха – реальная власть. Он распределяет деньги, к нему на поклон идут общины. Он может карать или миловать. И это продолжается уже много лет.»

Бенни Блох – это фигура для большинства членов общин непубличная и малоизвестная. Мне не удалось найти его биографию в сети. Я смог лишь узнать, что руководит он ЦВСТ двадцать третий год. Не удивительно, если человек с характером, похожим на характер человека, о котором рассказывает Беленков, стал считать, что кресло руководителя «кошелька» еврейского сообщества – это неотъемлемое приложение к его персоне. Я не очень представляю себе, чтобы сегодня в Германии, буквально нашпигованной различными видами банковских карточек, даже владелец частной фирмы зачем-то держал в кошельке 40 000 евро наличными. А уж представить, что руководитель организации, распоряжающийся чужими деньгами, носит в кошельке такую сумму … Даже если бы деньги, потерянные Блохом, состояли только из 500-евровых купюр, то это 80 листов. Представь себе толщину такой пачки, читатель и удобство её нахождения в кошельке! Есть, правда, информация, что эту сумму Блох постепенно возмещает, но, было бы логично, если бы мы узнали и о том, что он понёс дисциплинарное наказание.

Не думаю, что Феликс Беленков преувеличивает, когда рассказывает о грубом стиле общения Бенни Блоха с зависимыми от него людьми. В общем, очень «приглядно» выглядит человек, чья мечта, по словам Беленкова – стать президентом Центрального Совета евреев в Германии. Вряд ли кто-нибудь из читателей может похвастаться, что слышал или читал о том, что руководители намного более значимых чем ЦВСТ благотоворительных организаций католической и евангелической церквей (Каритаса и Диаконие Верк) – главные теневые руководители этих церквей, или что их поведение сравнимо с поведением нашего «министра финансов».

Как мы уже знаем, г-жа Шарлотте Кноблох в ноябре покидает пост президента ЦСЕГ. Её вероятный наследник – 59-летний вице-президент доктор Дитер Грауманн. Что может измениться с приходом человека, Холокост не пережившего? Скорее всего, будут сдвинуты акценты публичных высказываний ЦСЕГ, который от роли «сторожа» памяти Холокоста сместится в сферу требований о запрете НДП, борьбы с антисемитизмом, в том числе и с исламским, борьбе с правым экстремизмом и левым антисионизмом. Но если взгляды Грауманна «для внешнего пользования» известны, то мы не слыхали, чтобы он относился к сторонникам реформирования ЦСЕГ.

Но в конце концов неважно, кто будет следующим президентом. Гарантированно можно утверждать, что во время следующей президентской каденции еврейская община Германии уменьшится тысяч на пять. Как собирается следующий президент замедлять тенденцию исчезновения германского еврейства, неизвестно. Скорее всего, любой новый президент станет фактически не новым капитаном или адмиралом, а очередным номинальным главой «экипажа». То есть, внешний курс ЦСЕГ может меняться, но в силу пресловутой автономии и децентрализации еврейского сообщества ничего внутри общин не изменится.

Я думаю, что хорошо понимаю позицию руководителей еврейства всех уровней. Хотя численность общин падает, а интерес к иудаизму не повышается, суммы, которые получают общины от правительств земель и федерального правительства по государственным договорам, растут при отсутствии зависимости между размером финансового довольствия и числом религиозных иудеев. Так зачем лидерам еврейства бороться с уменьшением численности общин и привлекать людей к иудаизму, если не люди содержат общины, а государство?

Айсберг уже виден …

Из интервью Феликса Беленкова вырисовывается безрадостная картина. Получается, что еврейское сообщество состоит из равнодушных к еврейству и прагматичных «пассажиров», которыми руководит ещё более прагматичный, но мало приспособленный для работы в кризисных условиях «экипаж», отдельные члены которого не только не уважают свою «паству» – может быть, что и правильно? А? – но и грешат грубостью, вседозволенностью, самодурством и тягой к чужим деньгам.

Члены «экипажа» объединены знанием, что система – хоть она никуда не годится – но для самого широкого использования пока пригодна. Что касается главных еврейских руководителей, то нет у них, видимо, ни желания, ни знаний для реформирования еврейского сообщества. А может быть, они понимают, что в реформированном сообществе окажутся лишними, ненужными. Как думаешь, читатель, сколько бы продержались в настоящем демократическом и открытом обществе такие руководители?

Большинство же «пассажиров» напоминают мне благодарных обитателей пансиона для недееспособных. Они преданы «экипажу» и набрасываются на каждого, кто «экипаж» критикует.

Наше общество не едино, и это данность. При отсутствии единой национальной идеи оно разобщено по всем параметрам. Но без консолидации, которая возможна только на основе еврейства, иудаизма и немецкого языка, общины не сохранить.

А пока остаётся только допустить, что германское еврейство нужно Б-гу только для того, чтобы стать хрестоматийным примером, каким еврейство не должно быть…. И только поэтому «круиз» нашего «Титаника» продолжается …

Статья в сокращённом варианте опубликована в «Еврейской газете» (№3/2010)

Уважаемый читатель, ты прочитал эту статью. Пока она есть только на русском языке. Как думаешь, стоит ли сделать так, чтобы она стала доступна немецкоязычному и англоязычному читателю? К сожалению, никакой государственной поддержки мы не получаем, а самостоятельно обеспечивать оплату квалифицированных переводчиков чрезвычайно затруднительно. Поэтому мы просим тех читателей, которым небезразличны проблемы немецкого еврейства, стать нашими спонсорами. Ваши 10 евро – это ещё одна страница перевода. Естественно, что твоя помощь будет использована и для перевода интересных статей по еврейской тематике с немецкого и английского языков на русский.

Наши реквизиты:

Forum für die Zukunft des Judentums in Deutschland
Konto-Nr: 21556604 — BLZ 500 100 60 — Postbank Frankfurt
Verwendungszweck: Freie jüdische Meinung

Заранее благодарны за любые суммы.

Страшная картина, не правда ли? Особенно, если человек знает или хотя бы чувствует, что такое свобода, и свободолюбив по натуре. Права, дающие человеку свободу, это высшая ценность демократии. Так как значений слова «свобода» больше двухсот, я без лишнего теоретизирования попытаюсь сравнить состояние дел со свободами и правами человека в Германии и в еврейских общинах этой страны.

Глава первая, просветительская

Моё мнение о проявлении понятия «свобода»:

О месте раввина в еврейской жизни

Оно, определяя меру наказания, следует таким принципам:

1. наказание применяется, если был нарушен общеизвестный библейский закон либо если нарушитель был заранее предупрежден, что за некий конкретный поступок ему угрожает конкретное наказание (Санх. 8б; Мак. 6б);

2. цель наказания — двойная: устрашение, ясно выраженное в Библии («Весь народ да услышит и убоится, и не будут впредь поступать зловредно» — Втор. 17:13, и др.), и устранение из общины нечестивых элементов («Истреби зло из среды себя» — Втор. 13:5-6 и др.).

Бесспорно, что:

1. Б-г велел евреям молиться в миньяне, поэтому каждому еврею открыт вход в синагогу;
2. чтобы посещать синагогу, не нужно быть членом общины;
3. запрет на посещение общины не есть запрет на посещение синагоги;
4. нельзя лишать еврея доступа в синагогу кроме как в регламентированных Торой крайних случаях:

• в случае херема, т. е. того, что стало запретным для пользования или соприкосновения. Под херем подпадают евреи, поклоняющиеся иным богам, нежели Б-г Израиля, а также народы, населявшие Ханаан до прихода евреев. Херем (проклятие) — высшая мера осуждения, заключающаяся во временном или постоянном изгнании из общины. Существуют ступени херема — от 30-дневного, но полного отлучения от общины (включая запрет на посещение синагоги и т. п., что отличает его от менее строгого — ниддуй) вплоть до полного и окончательного разрыва всех отношений с общиной, называемого «шаммата»;

• в случае нарушения евреем устава синагоги (т. н. такканот бэйт кнэсет).

Смиха и хаттарат хораа

Раввин — звание, присваиваемое после получения высшего еврейского религиозного образования. Оно дает право возглавлять общину, преподавать и быть религиозным судьей. Чтобы стать раввином, нужно пройти рукоположение (т. н. смиха) и получить раввинский диплом (хаттарат хора).

Полная формула смихи: «Иоре? Иоре. Ядин? Ядин. Яттир? Яттир». Это означает: «Может ли он решать? Он может решать. Может ли он судить? Он может судить». Последний вопрос и ответ относятся к сфере жертвоприношений и сегодня уже не важны.

«Хаттарат хора» удостоверяет соответствующую квалификацию владельца раввинского диплома и наделяет его правом исполнять должность раввина, включая судебные функции в своей общине.
Однако недостаточно иметь знания и звание, чтобы работать в соответствии с требованиями иудаизма. Раввин должен также иметь желание вести диалог, уметь сопереживать и сочувствовать и обладать сильным характером. Если характер ребе слаб, он неизбежно даже в синагоге будет подмят более сильным административным работником. Раввину, как и любому человеку, стоит помнить слова немецкого психолога Э. Фромма: «Для авторитарного характера существуют два пола — сильные и бессильные. … Бессильные люди … автоматически вызывают его презрение …»

Для меня является аксиомой, что человек, не отстаивающий свои права, не сможет отстоять и законы Торы, и, значит, он никогда не станет настоящим раввином.

Чудны дела раввинские

Я давно знал, что миньян, это кворум из десяти взрослых евреев. Но полагал, что эти люди должны находиться в одном помещении или, если евреи молятся в полевых условиях, они должны слышать и видеть друг друга.

В число десять входит и исполняющий обязанности кантора; все они должны находиться в пределах одной комнаты или одного и того же ограниченного пространства. Маймонид разбирал вопрос о кворуме, находящемся в двух смежных комнатах (הלפת תוכלה די, VIII); вопрос разрешается в положительном смысле, если все члены М. могут друг друга слышать.

Но утром 27.12.08 ребе объявил, что намерение присутствовать в синагоге не менее важно, чем само присутствие, и приплюсовал к находившимся в зале восьми мужчинам ещё двоих, якобы по его данным вышедших из дому и направившихся к синагоге. И раввин таки-да вынес Тору в тот день! А два еврея таки-да не пришли до конца службы! Либерализм, однако, — подумал я.

Если Тору выносят в присутствии миньяна, то миньян должен сохраняться всё время, что Тора открыта. Однако и тут «либерализм». Люди выходят в фойе, туалет и т.д., и в синагоге миньяна не остаётся.

Комментарии к главам Торы, которые читал раввин, были ярки. В частности, ребе рассказал о том, что Иосиф не мстил своим братьям за то, что они продали его в рабство, а благодарил их. Говорил он и о том, что месть — чувство недопустимое и что она выжигает сердце и душу человека. Это правильно, — подумал я и захотел пообщаться с раввином на эту тему. И мы поговорили с раввином без свидетелей. Моё впечатление от наших двух бесед: со мной говорил то ли равнодушный, то ли слабохарактерный человек.

О письменном общении с раввином расскажу подробней. Я, в частности, писал:

Так вот, я о Клинтоне хочу здесь сказать, да-с. Совершил в 1995 г. самый на то время влиятельный в мире человек нравственный проступок. Вернее, он удовольствие от подобных проступков получал уже много лет, вот только об этом не говорили в СМИ. А тут узнали, заговорили…

Конечно, если бы Клинтон за обедом закапал свой костюм кетчупом или за завтраком уронил бы желток из яйца всмятку на домашний халат жены, то вряд ли поднялась бы такая шумиха в прессе. Отнесли бы вещи президентской четы в химчистку, да и вся недолга. Но из-за президентского белка на платье Моники начали писать писаки, разнервничалась общественность, а из Конгресса стали доноситься такие истошные крики, переходящие в поднятые за импичмент руки, что хоть святых выноси.

Нам эти крики с требованиями порядка тоже знакомы. Помните, как кричала не понимавшая важности момента музейная дежурная на героя Райкина, который по своим рецептам проводил выходной в Греческом зале? «Как вам не стыдно, как вам не стыдно?!» – кричала эта мымра, эта мышь белая, а мужик негодовал, что ему не дают выпить в музее. И я сочувствую бедолаге, который не мог по сиюминутному состоянию души соблюдать музейные правила, а хотел в этот момент вести себя по своим собственным. Чем недоволен был мужик? Чем? Правильно! Тем, что застукали и вслух сказали: «Как вам не стыдно, как вам не стыдно!»

Ладно, вернемся к Клинтону. Клинтон на «белых мышей» из прессы не кричал, на Монику за раскрытие оскорбительной информации в суд не подавал, додуматься, чтобы Монику американского гражданства за компрометацию президента лишить, у него и в уме не было. Если кто-нибудь мне докажет, что госпожа Левински и журналисты, эту историю огласке предавшие, получили от Клинтона запрет на вход в Белый дом, то я лично гласно и немедленно обязуюсь признать правоту всех общинных правлений Германии по «хаусферботным» вопросам. Если же у Клинтона и была мысль объявить парочку «хаусферботов», то знание степени свободы американской прессы быстро эту мысль подавило.

Чью репутацию уронил американский президент? Свою, своей жены, всей своей семьи, американской демократической партии или всей Америки? А может быть, всего человечества? Думаю, что тут мнения расходятся. Я пока не буду говорить, как лично думаю, а приведу другой пример. В этот же самый момент множество людей делали то же самое, что Билл и Моника. Конечно, были эти люди намного менее значительными, чем Билл, но я уверен, что были среди них и намного более значительные, чем Моника. Ну, может, не было среди них глав государств и правительств, но руководители большие наверняка были. И наверняка можно сказать, что о части из них было известно, чем они там занимались. Может, некоторым даже и пели вдогонку: «Не ходи ты счастливой походкой, следы секса сотри с подбородка…»

Так, в конечном итоге, чью репутацию подмочили участники тысяч минетов на стороне или других непотребных для данного исторического момента действ? Свою? Семьи? Возглавляемых ими фирмы по выпуску каких-нибудь бурбуляторов? Зависит ли место намокания репутации от значительности лица, эту лужу напустившего? Кто считается виновным в пятне на репутации общества? Тот, кто налюрал на мундир, выданный обществом, или тот, кто написал об этом в прессе? В общем, вопросов море.

В нашей бывшей коммунистической стране, кстати, за пятно на партийном, советском, комсомольском и даже профсоюзном мундире, если уж об этом пятне сказали вслух, карали нещадно. Кричали на провинившегося, что он опозорил страну, армию, органы или просто коллектив ЖЭКа, а если начинали карать, то карали не прессу, не сказавшего о позоре вслух, а наделавшего в выданные ему обществом штаны.

Я не буду говорить здесь о детях-несмышленышах. Я хочу спросить, когда теряется честь у взрослого смышленыша, прекрасно осознающего, что он делает, но надеющегося, что авось пронесет и никто не узнает? В тот момент, когда совершается проступок против этой чести, или в тот момент, когда об этом говорят вслух? Всем понятно, что потерявший честь чаще всего считает, что он ее потерял только тогда, когда об этом кто-то сказал вслух. И теряет человек свою собственную честь, а не честь тех, кто за него голосовал. Помните дело Фридмана? А теперь прошу поднять руки тех из членов общин, кто пострадал из-за потери Фридманом репутации. Я лично вижу где-то лишь несколько рук из 105 тыс. То есть Фридман пострадал за себя сам, и не надо отождествлять его со всей общиной Германии. И Клинтон во время свиданий с Моникой действовал не как президент и не от лица страны. Один из Людовиков говорил: «Государство – это я». Многие руководители общин тоже мнят себя людовиками и думают, что они – это и есть община, а их честь и честь общины – это одно и то же.

Упала ли за последнее время репутация еврейского сообщества в глазах германской общественности? Я не думаю, что это так. Мы не являемся в глазах живущих здесь «моральными авторитетами», прежде всего потому что живем не так, как этой общественности хочется. Можем ли мы замолчать наши конфликты? Нет. Так как немецкая пресса постоянно пишет о конфликтах в общинах. То есть консервация конфликтов, прессование тех, кто говорит о проблемах внутри нашего сообщества вслух, и тихая паника перед гласностью, если ее уровень выше зоопаркового, не дает нам возможности стать нравственнее и не дает гарантии, что конфликт не вырвется наружу.

Мы, приехавшие из бывшего коммунистического общества, от коммунистических принципов ушли, к местным демократическим не пришли. То есть принесли сюда и культивируем в еврейских общинах высшую степень закрытости, а караем тех, кто этот удобный руководству режим секретности нарушил. Доходит до абсурда, когда председатель малюсенькой общины, который не в ладах с соблюдением принципов демократии, открытости и свободы выражения мнения, профессионально организует травлю оппонента, изгоняет его из совета общины, а то и из самой общины, мотивируя это потерей репутации. Что ж это за репутация такая, которую можно испортить только лишь заданным вопросом? И что это за сообщество, которое равнодушно смотрит на то, как одни немолодые люди распинают другого, еще более немолодого?! Распинают только за то, что он спросил о чем-то таком, что власть считает закрытой информацией. О чем они думают, эти люди? О своей репутации или о желании показать свою крутизну? Вот в Америке, например, нет проступка, за который можно лишить гражданства, если оно приобретено законно. Казнить могут, а лишить гражданства – нет. А в наших общинах – завсегда пожалуйста. Стал неугоден общинному начальству – получи «хаусфербот», а то и просто вылетай из общины даже без права придти на богослужение.

Обиженное на проявление свободомыслия начальство своим поведением ясно показывает, что его это свободомыслие оскорбляет. Согласно ст. 185 германского УК, оскорбление действительно является преступлением, представляет собой посягательство на честь другого и может быть в форме оскорбительной оценки или оскорбительных фактов. Может ли быть оскорбительной правда? Наверно, может, если форма высказывания правды оскорбительна, то есть высказана она бранными словами, недопустимыми жестами и затрагивает честь того, в чей адрес она направлена. Если правда высказана в форме, принятой в обществе, то она не может являться оскорблением.

Теперь хочу сказать о чести. В немецком словаре написано, что честь – это осознание чувства собственного достоинства и собственной ценности в обществе. Словари русские говорят примерно так: честь может восприниматься как относительное понятие, вызванное к жизни определенными культурными или социальными традициями, материальными причинами или персональными амбициями (вот главная часть чести у многих начальников этими амбициями и сформирована). Честь – комплексное морально-этическое и социальное понятие, связанное с оценкой таких качеств индивида, как верность, справедливость, правдивость, благородство, достоинство. То есть если кто-то поставил под сомнение какую-либо из этих черт, считающихся в обществе обязательными, то «объект сомнения» считает себя оскорбленным.

Не сочтите это нарушением традиций, но я приведу здесь слова председателя Конференции католических епископов Германии кардинала Лемана: «У нас, католиков, отношение к общественному демократическому строю подчас всё еще исчерпывается отторжением, самоутверждением, оборонительной реакцией, отмежеванием. Тем самым создается впечатление, что церковь слабо приспособлена к жизни в условиях плюралистического общества». Могла ли сказать это же самое об иудейских общинах г-жа Кноблох? Вполне могла. Если бы захотела. Если бы нашла время. Но где она, наш президент? Она для меня фигура почти мифическая. О канцлере я слышу и читаю, о министрах – тоже, а госпожу Кноблох не вижу даже виртуально. Общины сами по себе, а ЦСЕГ – сам по себе. И реакцию ЦСЕГ на происходящее в общинах мы не слышим и не знаем. Его работа напоминает мне работу наших советских домоуправлений: крыши текут, балконы падают, штукатурка на зданиях отваливается, а в домоуправлении идет своя, независимая от нашей, жизнь.

В статье «Поиск нового стиля общения» («ЕГ», № 54, 2007) В. Иерусалимский пишет: «В Католической церкви всё смелее говорят о жизненной для нее необходимости преодолеть замкнутость традиционной среды и войти в гражданское общество… Осознана необходимость… качественно нового диалогического стиля общения с градом и миром, открытого и для оппонирования». То есть католики уже осознали, а у нас, в наших городских еврейских «совках», всё как при Советах до перестройки.

Еврейская газета, 07/2007

Размышления на тему «выноса мусора» из еврейского дома

Теперь, когда с терминологией немножко разобрались, пойдем дальше.

Любая религиозная общность хоть и создается вокруг какой-нибудь церкви, всегда имеет светскую составляющую. Вызвано это тем, что и самые неуклонные последователи любой религии вынуждены заниматься делами светскими. Даже монахи занимаются нерелигиозной деятельностью, связанной, например, с оказанием помощи себе и другим людям в социальной сфере. Единственное исключение, наверное, составляют аскеты, для уединения ушедшие из общества.

Религиозные общины – это добровольные объединения людей, которые считают себя принадлежащими к одной религии и реализуют свои религиозные потребности внутри общинных молельных помещений. Кроме того, эти объединения помогают своим членам в решении и нерелигиозных проблем. Если молельные и светские помещения общины находятся под одной крышей, то это для удобства пользования ими, но никак не потому, что на основании религиозных постулатов молельные и светские помещения должны быть обязательно как-то связаны между собой.

Поскольку светские потребности людей во многом схожи, то и в религиозных общинах разных направлений методы решения светских проблем одинаковы. Например, во врачебном кабинете или каком-нибудь учреждении можно увидеть и еврея, и турка, и бывшего российского немца, которых сопровождает переводчик из соответствующей общины, а вопросы интеграции решают, похоже, для всех приехавших вне зависимости от принадлежности или непринадлежности их к какой-то общине.

Если раньше жизнь общин протекала только на основании договоренностей между ее членами, то сегодня, чтобы уставы общин имели юридическую силу, они не должны противоречить законам и демократическим нормам. И для этого еврейские общины постепенно регламентируют свою светскую жизнь в соответствии с требованиями государства, а не с требованиями еврейских законов. Например, в старых общинных уставах можно прочитать, что еще несколько десятков лет назад в советы общин нельзя было избирать женщин. Норма эта вытекала из тысячелетних традиций еврейской общественной и семейной жизни и гармонировала с Галахой. Сегодня женщины уравнены в правах с мужчинами, а порядок выборов в совет еврейской религиозной общины уже мало чем отличается от порядка выборов совета любого светского общественного объединения. При решении жизненно важных вопросов предполагается, что мы, как и все жители Германии, не имеем права выходить за рамки германского правового поля и германских демократических традиций. И когда лидеры общин объясняют, что обнародование информации о светской жизни общины противоречит религиозным традициям, они лукавят: право на свободу выражения мнения никогда не противоречило еврейским традициям, как не противоречит ни немецким законам, ни уставам общин. То есть, в конце концов, мы должны быть готовы к тому, что будем отличаться от остальных приезжих только приверженностью к другому религиозному направлению и своими бытовыми особенностями.

Начиная писать статью о еврейской общине и имея целью сравнить ее светскую жизнь с жизнью общин иных конфессий, сразу замечаешь, насколько различен подход к открытости данных о жизни общины у нас и у основных христианских церквей Германии. Естественно, возникает вопрос: почему? Почему найти в Интернете данные о христианских общинах может любой, а узнать о деталях еврейской общинной жизни не всегда может даже член совета этой общины? Первую и последнюю справку о том, сколько и на какие цели получает от государства Центральный совет, мне удалось найти только на сайте Министерства финансов. На сайте Центрального совета о движении этих средств уже ничего нет. О том, как это отражено на сайтах земельных союзов и общин, прошу читателя догадаться самостоятельно.

Я, в силу своего иудейского происхождения, не хочу обсуждать вопрос о степени открытости мусульманских общин, но общины основных христианских церквей Германии открыты, на мой взгляд, прежде всего потому, что считают эту страну своей. Мне лично видится, что руководители наших общин, земельных союзов и Центрального совета хоть и не говорят вслух, что окружающее нас германское общество враждебно нам, но реально ведут себя так, как если бы они находились на территории чужого, недружелюбно настроенного к нам государства. И государство это в глубине души они своим не считают.

Попытаюсь объяснить, почему я придерживаюсь такой точки зрения. Я понимаю, что многовековое проживание большой части еврейского народа вне Иудеи и Израиля, притеснения в других странах со стороны властителей и народных масс, бытовой антисемитизм и предубеждения всякого рода приучили нас держать вдали от постороннего глаза нашу жизнь, взгляды, убеждения, проблемы и конфликты. То есть постулаты нашей веры мы не скрываем, они общеизвестны, а вот жизнь еврейского социума, условия этой жизни и, главное, наши внутренние светские проблемы – это традиционное табу для обсуждения вне общины. И тут возникает некое противоречие. Еврейское руководство всех уровней выносит на суд общественности конфликты с германскими властями любых рангов – начиная от городских и заканчивая федеральными – и при необходимости открыто заявляет в печати о своем несогласии с какими-то решениями германского руководства. При этом никто из германских политиков, даже в случае если они предстают перед общественностью в невыгодном свете, не объявляет еврейского руководителя врагом германского государства. Однако, как только какой-нибудь еврей желает высказать в печати мнение, отличное от мнения руководителя общины, он тут же получает обвинение в выносе мусора из избы.

Правда, иногда руководство общин делает достоянием гласности некоторые сведения о еврейских праздниках и об истории. При этом в подтексте: не забудьте, что вы нам сделали, и посмотрите, как мы возрождаемся. Для иллюстрации второго желающим демонстрируется фасад возрождения в виде выступлений художественной самодеятельности и вновь построенных общинных зданий. Я думаю, что в Германии есть организации, которые в силу направленности своей деятельности и без нашей помощи знают, как идут к еврейству бывшие советские евреи, и, естественно, в той или иной степени информируют об этом германские власти. Любой еврей, живущий здесь, тоже знает, в каком месте этого пути мы находимся, поэтому писать на эту тему – только чернила тратить.

Для меня ситуация видится так: абсолютно добровольно приехав в эту страну, мы не доверяем этому государству и не хотим с ним о себе откровенничать. Враждебно ли нам государство? Знатоки из передачи «Что? Где? Когда?» разбирали как-то вопрос: «Что в Древнем Египте называлось доносом на самого себя?». И оказалось, что была это налоговая декларация. Я не могу согласиться с тем, что налоговая декларация является доносом, прежде всего потому, что донос есть необязательное сообщение о другом лице, а налоговая декларация – явление обязательное, причем сообщение о самом себе. Да и степени тайности этих двух явлений различны. Тем не менее ясно, что уже житель Древнего Египта считал государство своим врагом, и этот взгляд на вещи сохранился во всех странах на протяжении их истории до сегодняшнего дня.

В Советском Союзе лишь незначительная часть идеалистов не соглашалась с этим постулатом. Большинство же советского народа всегда считало, что государство грабит своего гражданина. Именно поэтому, если обман человека другим человеком большинство людей не принимало, обмануть государство зазорным не считалось. И советские евреи не были исключением. Однако кроме сознания того, что государство их обкрадывает, советские евреи чувствовали на себе еще и давление пресса государственной машины, вызванное «пятой графой». То есть враждебность государства по отношению к советским евреям была намного выше, чем по отношению, например, к советским украинцам. И евреи отвечали советскому государству дружной нелюбовью.

Прожив большую часть жизни в Советском Союзе и абсолютно добровольно приехав в Германию, мы привезли сюда свои взгляды на отношения государства и человека еврейской национальности. Кроме того, эти взгляды еще подкрепляются нашей памятью об отношении немецкого государства к евреям в 1933–1945 гг. Плюс к тому к этой смеси добавляется личная бедность большинства приехавших сюда евреев и, как следствие, зависимость общин от государства. Мы также помним о вине германского государства в деле разорения общин и исчезновения в большинстве своем достаточно состоятельных немецких евреев.

Подобьем итоги: привычная закрытость еврейского сообщества в изгнании плюс советские взгляды на взаимоотношения еврея и государства и плюс знания о позорных моментах в истории германского государства дают нам основания избрать такую модель поведения, как будто мы находимся на территории страны если и не враждебной нам, то достаточно чужой, чтобы с ней откровенничать. Таким образом, взгляды руководителей общин, которые думают точно так, как я написал выше, вполне соответствуют взглядам большинства той части членов общин, которых я назвал бы активными членами общин и которые за этих лидеров голосуют. Именно поэтому некоторые руководители напяливают на себя мундир чеховского героя – унтера Пришибеева – и с одобрения молчаливого большинства прихожан берут на вооружение лозунг: «Держать и не пущать!». (Помните, как большевики тех, кто был «не с ними», называли контрреволюционерами?) Руководители общин, прикрываясь еврейскими традициями еврейского существования в чужом, враждебном государстве, расправляются со своими оппонентами, вменяя им в вину, что они, вынося мусор из избы, наносят ущерб общине.

Есть такое понятие, как «квасной патриотизм». Прикрывая свои интересы еврейскими традициями, квасные патриоты еврейства на деле и не патриоты вовсе. И побудительными мотивами их поведения является понимание того, что в чистой еврейской избе их мусорные поступки и взгляды будут четко видны. Именно поэтому они и против выноса мусора. Человек же по-настоящему свободный не может согласиться с тем, чтобы жить с кляпом во рту, в атмосфере вранья, с ощущением полной незащищенности, когда его стараются сломать и размазать по стенке за то, что его взгляды отличаются от взглядов руководства.

Один сионист сказал еще в начале Первой мировой войны: «Мы создадим в Палестине маленькое дрянненькое мещанское государство; знаю, что там будет всё, что полагается государству: политическое и социальное неравенство, полиция, тюрьмы. Но там я буду сидеть в моей тюрьме, и там мой городовой будет бить меня по морде». Этот сионист ошибся. Государство Израиль не стало дрянненьким мещанским, а стало, слава Б-гу, достаточно сильным, развитым в техническом отношении государством.

А что создают некоторые руководители еврейских общин в Германии при молчании большинства? Нашу религиозную и бытовую особость в христианском государстве или закрытую организацию, скрывающую за бронированными стеклами чуждые демократическому государству взгляды? Организацию не только без еврейского будущего, но и абсолютно бесполезную в духовном плане для большинства евреев? Создается именно то нездоровое дрянненькое мещанское сообщество, о котором и говорил упомянутый сионист. Почему нездоровое? Потому что не может быть здоровым сообщество, в котором не говорят начальству то, что оно не хочет слушать.

При моем глубоком уважении к сионистам, деятельность которых сделала возможным возрождение самостоятельного еврейского государства, называть себя сионистом, на мой взгляд, не имеет права ни один из живущих здесь с немецким паспортом или паспортом стран СНГ еврей. Быть евреем, быть еврейским патриотом в Германии должен всякий живущий здесь еврей, но ни один из нас, даже если он еврейский функционер, не имеет морального права вести себя в здании еврейской общины, как городовой на дежурстве. Я считаю, что подло играть на автономности еврейских общин и принятой в Германии щепетильности по отношению к их внутренней жизни. И я не хочу, чтобы городовые или унтер-офицеры пришибеевы, даже состоящие в ранге лидеров общин, меня «держали и не пущали».

Но хорошо, давайте представим на минуту, что человек, имеющий взгляды не такие, как у Совета или Правления, решил отстаивать их внутри общины. На основании личного опыта могу сказать, что этот человек столкнется с двумя реакциями – отсутствием отклика на свои обращения, получением ответов, составленных по принципу: «Ты нам про Ивана, а мы тебе – про Петра», с лишением слова на собраниях; с запретом посещать общину и, наконец, с исключением из общины. После обращения в земельный союз такой человек узнает, что земельный союз не вмешивается в дела общин. Если этот еврей напишет в Центральный совет, то, скорее всего, ему просто не ответят. Отчаявшийся бывший член общины обратится к адвокату. В худшем случае адвокат напишет в суд, и только через полтора-два года усталый истец узнает, что его дело находится вне компетенции обычного суда, а «подведомственно» только третейскому суду при ЦСЕГ. В лучшем случае адвокат сразу подаст иск в еврейский третейский суд, минуя суд государственный, но это тоже не факт, что третейский суд рассмотрит дело быстро. Суд ведь при ком создан? При Центральном совете. А политика ЦСЕГ в вопросах решения конфликтов какова? Ответ смотрите выше. Поэтому дело, поданное для рассмотрения, может лежать в третейском суде и более полугода, даже если логика демократии говорит о необходимости срочного порядка его решения. Кроме того, «Положение о третейском суде при ЦСЕГ» фактически обязывает всех участников процесса к сдержанности в общении со СМИ. Если бы председатель третейского суда при ЦСЕГ – адвокат из Франкфурта на Майне г-н Герман Альтер – считал такую запись неприемлемой для себя, он не работал бы в этой должности. Таким образом, я могу ответственно заявить, что во всех властных ветвях еврейского сообщества прослеживается нелюбовь к демократии, стремление обособить светскую жизнь еврейской общины от жизни остальной Германии и создать для евреев социальное гетто с феодальными правилами поведения.

Маленький нюанс. Вдумайтесь теперь, пожалуйста, в название высшего органа еврейской общины Германии. Он называется не Центральный совет еврейских общин и еврейских земельных союзов, а Центральный совет евреев в Германии. Почему же тогда с нами, евреями, живущими в Германии, там общаться не принято? Почему нет реакции руководителей Центрального совета на наши письма и обращения? Почему Совет занял позицию невмешательства в дела общин во всех вопросах, вплоть до расходования общинных средств? Насколько я знаю, согласно статье № 4 Государственного договора между правительством Германии и Центральным советом евреев Германии, проверка расходования этих средств возложена государством в первую очередь на Центральный совет, а уж потом на Министерство внутренних дел и Счетную палату. Где же вы, аудиторы Центрального совета?

Революционность и политкорректность

На мой взгляд, когда речь идет о будущем твоего народа в этой стране, излишняя политкорректность в характеристиках только вредит делу. Разве недостаток компетентности можно нивелировать интеллигентностью, демократичностью и миролюбием? Скажи, уважаемый читатель, доверил бы ты себя…нет, даже не зубному врачу, а парикмахеру – только потому, что он дружелюбен, аккуратно одет и ботинки у него начищены? Или для тебя определяющими стали бы всё-таки его профессиональные качества?

А ведь если поведение г-на Граумана описано Павлом Поляном правильно, то я вижу в нем не миролюбие, интеллигентность и демократичность одного из руководителей ЦСЕГ, а обычное высокомерие начальника. Того, который привык с мудрым видом показывать, что он то ли знает нечто, до чего не дано дойти остальным, то ли не считает эту проблему значительной лично для себя. Я бы даже сказал, что отношение г-на Граумана к проблеме интеграции русскоязычных евреев очень точно говорит и о местонахождении русскоязычного большинства на шкале ценностей руководства ЦСЕГ.

Неужели автор думает усовестить г-на Граумана? Что мешает Павлу Поляну прямо написать о том, что не представляет никакой ценности исследование, которое проводят люди, мало в этой работе сведущие, и которое курирует пусть и миролюбивый, и интеллигентный, и демократичный, но не живущий проблемами русскоязычных евреев и бесполезный для данного случая еврейский функционер? Что мешает автору прямо написать, что в интересах огромной части евреев Германии нужно, чтобы куратором проекта выступил, например, г-н Беленков, член Президиума ЦСЕГ, который и германскую жизнь знает, и советскую не забыл? Да и, в конце концов, сам Павел Полян, судя по его публикациям, вполне в этой теме. Вот и предложил бы себя в качестве участника этой работы для пользы еврейского сообщества.

Упомянутая тема, а также фраза в статье Поляна о Сергее Лагодинском как о первом еврее-иммигранте, пробующем себя в германской политике, перебрасывает мостик к другому материалу номера: «Евреи, пожалейте Гёте!». В ней молодой социал-демократ г-н Лагодинский защищает свою точку зрения о том, что нельзя делать требование владения немецким языком очередным формальным барьером для активной работы в еврейских общинах Германии. В статье, по моему мнению, много правильных мыслей и аргументов. Тем не менее после ее прочтения мне так и хочется спросить Сергея Лагодинского: «Ну и..? Что дальше? Есть ли у Вас план, мистер Фикс, простите, г-н Лагодинский, по реализации Ваших идей?»

Недавно я узнал о том, что г-н Лагодинский создал в СДПГ еврейскую группу. Дело, наверно, нужное. То есть принадлежность к партии дала г-ну Лагодинскому посыл создать в рамках партии новое образование. Замечательно. Тогда почему же принадлежность к еврейскому сообществу Германии, активность в рамках этого сообщества не подвигла Сергея Лагодинского создать структуру для реализации своих, в общем-то, верных и нужных идей?

Мне кажется, что объяснение дает он сам в начале своей статьи. Он, видите ли, не революционер и быть им с юности не хотел. Однако из фрейдистского пассажа г-на Лагодинского по поводу его антиреволюционных взглядов поневоле следует и другое вывод: автор ничего еврейского вне демократической партийной структуры создавать не хочет, потому что знает: никакими способами, кроме нереформаторских, изменить ситуацию в еврейской общине Германии нельзя. А принимать участие в радикальных действиях автору, как он пишет, не с руки.

Я думаю, что если человек хочет что-либо изменить, то он должен для этого что-то делать. И при этом не бояться сопутствующих ярлыков, которые будут ему навешивать оппоненты.

Вот, например, на вышеупомянутой конференции оппоненты г-на Лагодинского дали ему возможность в какой-то момент почувствовать себя революционером и радикалом. Хорошенькая же демократия в нашей германской еврейской церкви, если человеку, который высказывает мнение по теме языка, то есть теме, прямого отношения к еврейской религии не имеющей, дают почувствовать себя опасным бунтарем! Для кого опасно изменение ситуации с языком? Оно опасно только для тех приватизаторов власти в общинах, которые боятся открытой и свободной конкуренции кандидатов и их программ. Значит, верно пишет Сергей Лагодинский, что «…стереотипы и властолюбие подвигают нас к языковому фетишизму». Хочу добавить, что стереотипы мышления идут от небольшого ума, а властолюбие – от плохого характера.

Я считал и продолжаю считать, что уровень владения немецким языком является неотъемлемой частью качеств кандидата, который предлагает себя для работы в общине, находящейся в немецкой среде, но право на оценку этих качеств – прерогатива членов общины и неотъемлемая часть общинного избирательного права. И никто под самыми благими предлогами не имеет права лишать и первых, и вторых возможности реализовать свои активное и пассивное права, то есть тем самым влиять на решение рядового еврея и, следовательно, на будущее общин. Те, кто это всё-таки делает, кто лишает избирателей и кандидатов их законных демократических прав, есть лицемеры и демагоги вне зависимости от красоты ярлыков, которые они навешивают на свои лозунги.

Вместо того чтобы отдать членам общины право на самостоятельное принятие решения о пригодности кандидата управлять, вместо того чтобы отдать этим же членам общины право решать, программа какого из кандидатов привлекательнее и нужнее для общины, общинное руководство продолжает вдалбливать в головы евреев, что степень знания немецкого языка членами советов общин напрямую связана с финансовой поддержкой государства. Связана ли? Мое мнение, что связана. Но только потом, что распоряжение государственной финансовой поддержкой отдано в еврейском сообществе в руки людей, которым тезис г-на Лагодинского не нравится или невыгоден. Значит, продвигать этот тезис без смены этих людей ни автору статьи, ни кому-либо другому не удастся.

То есть люди, настаивающие на изменении хотя бы одного стереотипа, господствующего в руководстве еврейского сообщества, должны понять, что им в любом случае нужно сделать прежде всего собственный выбор между борьбой за свои взгляды и одним лишь изложением этих взглядов в периодических изданиях.

С кем дружить-то?

Как в Кёльне выборы играли

Для меня является бесспорным, что еврейское сообщество Германии болеет. Причем в стотысячной общине евреев Германии конфликтов и скандалов больше, чем в миллионных общинах других кон­фессий. На моей памяти в еврейских общинах происходили и с завидной регу­лярностью продолжают происходить ре­зонансные происшествия. Здесь и штурм общины полицией в Халле-на-Заале, и финансовый скандал в Аугсбурге, и су­дебные разбирательства между общи­нами, входящими в ЦСЕГ, и новыми общинами либерального еврейства. На первый взгляд, причины конфликтов и скандалов вроде бы и разные. Но при всём их многообразии можно утверж­дать, что во многих наших общинах по­вышен иммунитет от порядочности, а некоторые общинные руководители за­ражены вирусом власти.

Виноватый ли я, что люблю?

Религия о чистоте отношений

Парадный имидж и непарадный имидж

Адаптация является частью общего интеграционного процесса, однако даже законченная адаптация – это еще не интеграция. Общины в силу многих причин (в том числе отсутствие кадров и средств) не могут помочь новоприехавшим по-настоящему интегрироваться в германское общество. Но и социальные органы, и общины это устраивает, потому что освоить бюджетную статью расходов – это значит отрапортовать наверх, что такому-то числу прибывших оказана помощь в интеграции.

Реальная же интеграция – это, на мой взгляд, первоначальная помощь с последующим трудоустройством лиц трудоспособного возраста. Способны ли на это общины? Каждый ответит по-своему. Я бы сказал, что общины имеют возможность оказать помощь в трудоустройстве лишь небольшому числу прибывших, создавая рабочие места в самой общине. Еще какое-то количество может быть трудоустроено при индивидуальной помощи немецкоязычной части общины, то есть с помощью хорошо знакомого нам понятия «блат». Все остальные новоприбывшие либо устраиваются самостоятельно (таких в возрасте старше 45 очень немного), либо продолжают плыть на волнах государственной помощи.

Не сомневаясь в способности общин помочь адаптироваться вновь прибывшим, я считаю, что еще одной целью общин должна быть организация помощи новоприбывшим в еврейской самоидентификации. Именно на это и должны в первую очередь расходоваться деньги, которые получает община. Именно община должна помочь еврею по рождению, желающему стать евреем по жизни, сделать это. Именно община должна организовать воспитание новоприбывших в еврейских традициях, то есть дать им то еврейское воспитание, которое они не получили в детстве. В общине должны быть созданы возможности для тех, кто желает пройти гиюр или гиюр-ле-хумра. Всё это возможно, если в общине есть раввин (хотя бы на паях с другими общинами). Всё это возможно только в том случае, если общиной руководят евреи, которые знают еврейскую жизнь и соблюдают еврейские традиции, а не идут на поводу у нерелигиозных членов общины ради желания удержаться у власти. Всё это возможно только в том случае, если общиной руководят евреи, которые осознают взятую на себя ответственность и не считают, что наличие в общине раввина может подорвать их авторитет, а также не финансируют расходы на религиозные нужды по остаточному принципу – после социальных и общекультурных расходов. Если же члены общин выбирают себе руководителей исходя из их умения организовать светский концерт, экскурсию и посещение музея, то ни к чему, кроме небытия и ассимиляции своих членов, такая община не придет.

Соглашаясь с этим утверждением автора, не могу не отметить, что задача этих 15% гораздо шире, чем понимание языка и ментальности большинства, которое господин Лагодинский совсем недемократично называет «подавляющим». Задачу этих 15% я бы назвал обучающей, наставнической, даже где-то миссионерской; эти 15% могут помочь раввину передать нам опыт еврейской жизни, который мы с собой не привезли. Между тем идет естественный процесс ухода из общин и жизни евреев немецкого происхождения, а кое-кто из них уходит из общин из-за несоответствия менталитетов. Как сказал один мой знакомый, «камни из стены выпадают без замены, и это печально». И если влияние русскоязычного большинства станет в еврейском сообществе действительно подавляющим, то мы придем (а кое-где уже пришли) к жизни еще более нееврейской, чем та, которую вело абсолютное большинство советских евреев в СССР: там нам власть, соседи, коллеги по работе не давали забыть, что мы евреи, а здесь нас никто быть евреями заставлять не будет.

Не оппонируя господину Лагодинскому в остальных выводах его статьи, хочу заметить, что там, где русскоязычное большинство «подавляет» или вроде бы подавляет это меньшинство, обстановка часто не улучшается, а становится еще хуже. Если немецкие евреи нас частенько и не уважают, например, за нашу слабую приверженность традициям, за незнание языка, за празднование 9 Мая и даже безобидного 8 Марта, то евреи, которые воспитаны при коммунизме, часто не уважают ни принятые в Германии демократические принципы, ни своих бывших земляков, потому что многие люди, выработавшие в условиях СССР рабскую психологию, здесь пытаются в порядке компенсации унижать других.

В нашем городе, где число членов общины скоро достигнет 900, правят представители русскоязычного большинства. Любой читающий эту статью спросит, почему я не называю этот город. Причин две: во-первых, я предполагаю, что это уменьшит шансы публикации моей статьи, а во-вторых, проблема эта не замыкается в границах какой-то общины, а, судя по публикациям в газете, имеет широкую географию.

Так вот, о русскоязычном правлении. Люди, пришедшие в общинах к власти, кто они? Чаще всего это люди, которые до эмиграции имели только еврейскую отметку в пятой графе, знали пару десятков слов ни идиш, не посещали синагогу и числились евреями только по отделу кадров. О русских женах я уже и не говорю, сам такой. Что могут эти люди? Устроить в общинном центре что-то вроде сельского клуба с библиотекой им. Дарьи Донцовой и кружками по интересам или даже с общинным театром. Функции клуба дополняются чертами профсоюзной организации и потребительского общества. И если в общине еще и нет раввина, то… В общем, сами понимаете, что налицо всеобщее довольство и привычная светская советская жизнь для имеющих счастье состоять в членах. Городским же властям и общественности преподносится красивая упаковка с картинкой, на которой изображены пасторали из жизни и интеграции счастливых евреев. В общем, как говорится, «спасибо партии родной! Выделенные нам деньги освоены ударными усилиями правления общины и лично его председателя товарища имярек».

Вот теперь мы вплотную приблизились к статье уважаемого мною Льва Мадорского «У еврейских общин нет будущего», которая также опубликована в июльском номере газеты. Герой статьи немецкий еврей Моисей Либер говорит: «…в общину, согласитесь, вы вступили не по религиозным соображениям, а потому, что испытывали про приезде в Германию вполне понятные языковые и другие трудности. Что вам нужно в общине? Религиозная поддержка? Возможность совместно праздновать Шаббат, другие праздники? Совет раввина? Ничего подобного. Вам в религиозной (выделено мною. – Л.) общине нужны языковые курсы, знакомство с сотечественниками, различная информация. Одним словом, всё, кроме религии. Что, разве не так?… Другое дело дети. Им не нужно то, что нужно вам: язык, информация, знакомства. Всё это у них есть. Их не объединяют, как вас в прошлом, антисемитские преследования. Их не интересует иудаизм… Вывод один. Ваши дети не пойдут в общину. И значит, как я сказал, у еврейских общин нет будущего.»

Рад был бы я возразить господину Леберу, но не могу, аргументов нет, а факты, которые я имею, только дополняют его правоту. Мы, бывшие советские евреи, или не хотим, или не знаем (или и то и другое вместе), как стать евреями. А те, кто избран лидерами, сами нуждаются в одобрении членов общин и фактически не ведут общины, а, желая рулить подольше, чутко улавливают чаяния большинства электората. А какие чаяния у большинства наших? Естественно, светские. А куда рулим? Естественно, в том направлении, о котором сказал Моисей Либер. То есть мы демократично, по желанию нерелигиозного большинства, прогрессируем в светскую сторону. Почему туда рулим? А рулим туда потому, что руководство, например, нашей общины охотно организовывает посещения выставок Репина или Кандинского, охотно помогает лицам свободных профессий раз в год знакомить нас с поэтами Серебряного века и в тоже время, отвечая на вопрос о раввине, горько сетует на дороговизну раввинских услуг и скудость общинного бюджета. В нашем уставе написано о трех задачах общины: религиозной, социальной и культурной. Но на первом месте стоит задача религиозная, да и задача культурная вряд ли предполагает, что религиозная община должна помогать своим членам в знакомстве с творчеством художников, занимавшихся нееврейской тематикой, даже если это главный немецкий живописец-романтик Каспар Давид Фридрих. Б-г дал нам право выбора, и развивать в себе общую культуру или не развивать – это личное дело каждого члена общины, но отнюдь не самой общины, тем более в ущерб религиозным общинным задачам. Те, кто хотел прочесть «Войну и мир», сделали это в одиночку, а не в компании других людей, а вот на выставку художника-романтика эти же люди почему-то хотят идти только с помощью общины.

В упомянутой мною выше статье господин Лагодинский ставит такие вопросы: «Какие уроки вынесет общественность из смены президента ЦСЕГ? И какие уроки следует извлечь самому Центральному совету и его новому президенту?» Автор делает вывод: «Если мы хотим разрядить напряженную обстановку в общинах, необходимо обратить внимание на три главных аспекта: аспект легитимности, аспект интеграции и аспект лидерства». Интеграция новоприбывших в германское общество, принятие ими демократических традиций, легитимность лидеров общин – это необходимый минимум для демократического устройства германского еврейства – от городских общин до ЦСЕГ.

Я не могу судить об всех общинах Германии, но немного рассказать госпоже президенту о нашей общине могу. Наш Совет, на 6/7 состоящий из русскоязычных евреев, например, не рассматривает адресованных ему писем, если они написаны по-русски. Подобное решение Совет мотивирует тем, что написанное по-русски письмо непонятно седьмому члену Совета, который не владеет русским языком. То есть, написав письмо по-русски, автор тем самым выразил неуважение к этому члену Совета. Тот факт, что в общине есть переводчик, во внимание не принимается. Получается, что уважение большинства членов Совета к тем, кто их избрал, закончилось в момент голосования. То есть члены нашего Совета так глубоко интегрировались в германскую жизнь, «голова» нашей общины так далеко ушла вперед в своем развитии, что разговаривать с «хвостом» на хорошо известном и «хвосту», и «голове» языке не хочет, а заметить, что «хвост» раз в 100 ее больше, – не желает.

Второй образчик «демократического» решения Совета состоит в том, что Совет отверг проведение круглого стола с оппозицией, мотивируя это тем, что подобное мероприятие не соответствует уставу общины. Если добавить к вышеизложенному тот факт, что критические статьи общинная газета публиковать отказывается, то получается, что руководство общины не хочет ни читать о себе критику, ни слышать. Демократично ли это? Ответ ясен: руководство сознает шаткость своего положения и недемократичность своих методов. О какой легитимности такой власти можно говорить?

О какой вообще легитимности власти можно говорить, если выборы у нас проводила назначенная этой же властью избирательная комиссия? О какой легитимности власти можно говорить, если комиссия подходила к кандидатам нe с одинаковыми для всех требованиями, а наоборот,– к каждому кандидату с требованиями индивидуальными?

Чтобы завершить рассказ о нашей общине, скажу, что внешне у нас полная гармония: у власти представители русскоязычного большинства, с интеграцией (как ее понимают социальное ведомство и общинный Совет) тоже полный ажур: члены общины усердно интегрируются, изучая немецкий язык раз в неделю по полтора часа. Сколько денег общине дают – столько и осваиваем. Это итоги внешние. А теперь вопрос к читателю. И не просто вопрос, а с вручением приза за правильный ответ. Как вы думаете, уважаемый читатель, сколько было у нас брит мил, бар-мицв, бат-мицв и прочих свадеб под хупой за последние 10 лет? Отвечаю: 1, 3, 0, 0. То есть, детский клуб в общине есть, молодежный клуб есть, есть хор, оркестр и библиотека. Даже секцию детских восточных единоборств община финансирует, а результаты еврейской жизни плачевные. И теперь «думайте сами, решайте сами», имеется будущее у нашей общины или от нее останется лишь Аллея председателей на общинном кладбище (это не выдумка, а реальный плод творчества руководства нашей общины).

Руководство общин, подобных нашей, я бы назвал фундаменталистами по убеждению. Как фундаменталисты любого направления, они не желают слушать никаких доводов и, упорно придерживаясь своих взглядов и желаний, а главное – незнания и неумения, пользуясь своими рецептами, ведут общины по пути выхолащивания из них еврейства и сохранения советской культуры.

Увы, сегодня в Германии есть много еврейских общин с таким руководством, которое под интеграционными лозунгами приведет евреев к полной ассимиляции, а наши кладбища вместе с их «председательскими аллеями» станут музейными экспонатами.

Как общине решать ее финансовые проблемы

Приступая к работе над этой статьей, я ставил перед собой цель разобраться, почему общинам не хватает средств, и выяснить, можно ли ставить знак равенства между дотационностью и бедностью. Иными словами, понять, бедны ли наши общины.

Поскольку бедность – понятие относительное, то стоит оговорить ее критерии. В моем понимании бедностью нужно считать жизнь ниже стандарта, позволяющего общинам решать их основные задачи – религиозное, социальное и культурное обслуживание своих членов. Правда, социальное и, тем более, культурное обслуживание не имеют четких границ, да и для организации этих видов деятельности община может использовать бесплатный самодеятельный потенциал своих членов. Насытить общину этими услугами несложно, а ответные «дивиденды» от прихожан массовы, и получить их легко. Что же касается религиозного обслуживания, которое должно стоять для общин на первом месте, то, с учетом низкой религиозности их членов, «дивиденды» здесь немассовы, а самодеятельность недопустима. Следовательно, отсутствие денег на оплату кантора и раввина может служить одним из показателей бедности общины или нецелесообразного расходования ею имеющихся средств.

Вот несколько цифр: в Католической и Евангелической церквах Германии примерно по 26 млн. прихожан. О душах католиков заботятся более 11 тыс. священников, т. е. один на 2400 прихожан. В Евангелической церкви – почти 14 тыс. пасторов, то есть один на 1800 прихожан. В среднем один прихожанин-католик Германии уплатил за 2006 г. 164 C налога, лютеранин – 141 C. Доступных обобщенных данных по еврейским общинам нет, но известно, что в 102 общинах, входящих в Центральный совет евреев в Германии (ЦСЕГ), порядка 105 тыс. членов, с которыми работают 24 раввина. В 20 общинах, входящих в состав Союза прогрессивных евреев в Германии (СПЕГ), – более 4000 прихожан, на которых приходятся 4 раввина (еще двое периодически приезжают из-за границы). Легко сосчитать, насколько ситуация со служителями культа в еврейских общинах хуже, чем у христиан. Если мне возразят, что в Германии вне общин работают 16 раввинов от «Хабад-Любавич», то я отвечу, что в обеих христианских церквах есть тысячи священников, которые тоже работают вне общин – в учебных заведениях, больницах, домах престарелых. То есть наша ситуация намного хуже. Попробуем рассмотреть ее с финансовой точки зрения.

Советские люди привыкли к тому, что церковь отделена от государства. Это вовсе не изобретение большевиков: и США, и Швейцария, и Франция давно строят свои отношения с религиозными общинами именно таким образом. В то же время монархические Великобритания и Дания сохраняют государственную церковность. В Германии же форма церковно-государственных взаимоотношений носит промежуточный характер: государство поддерживает отношения с церквами на основе соглашений, регулируемых государственным церковным правом, которое базируется на принципе субсидиарности (от латинского subsidium – «помощь из запасных позиций»).В соответствии с этим принципом государство признает существование проблем, которые решаются тем эффективнее, чем более низкий уровень общественного самоуправления их решает. Для эффективности функционирования этих низших уровней государство наделяет их максимумом полномочий. С другой стороны, государство признает, что они не всегда обеспечены средствами, чтобы пользоваться предоставленными им полномочиями. Поэтому Основной закон ФРГ устанавливает обязанность государства не только допускать существование свободных сил в разных частях общества, но и активно поддерживать их развитие. Однако в Основном законе не указано, что государство должно поддерживать все религии в одинаковой мере, поэтому привилегированный статус корпорации публичного права де-факто имеют только определенные церкви (именно церкви, а не религии). Только они вправе взимать церковный налог (он составляет 8–9% от подоходного налога, взимается государством и, как правило, направляется налоговым ведомством в ту религиозную общину, к которой принадлежит лицо, заплатившее его). Прочие же религиозные общины полностью отделены от государства и рассматриваются как частные корпорации.

Все общины ЦСЕГ и часть общин СПЕГ имеют статус корпораций публичного права, который дает им значительные преимущества, повышает уровень их общественного признания, а также дает право на государственную финансовую поддержку и налоговые льготы.

Бытует ошибочное представление о том, что государство помогает еврейским общинам потому, что был Холокост. На самом же деле еврейские общины Германии находятся в списке адресатов субсидиарной финансовой программы потому что, во-первых, за несколько веков существования община – богатая и материально, и интеллектуально – внесла большой вклад в развитие страны. А во-вторых, потому, что они являются институциями для отправления иудейской религии (и только до тех пор, пока они таковыми являются). То есть право на государственную поддержку общинам приносят не те члены, которые участвует в ансамблях песни и пляски, и даже не члены спортобщества «Маккаби», а те, кто создает миньян на молитвах. Именно активные религиозные евреи являются первоосновой существования общин в виде корпораций публичного права. Соответственно, именно эти члены общин должны иметь первоочередное право на оплату своих религиозных нужд. То есть сперва необходимо обеспечить оплату раввина и кантора, а затем уж – руководителя общинного хора. Более того, я уверен, что как только государство сочтет, что еврейские общины превратилась в симбиоз кружков любителей подвижных и малоподвижных игр, субсидиарное дерево начнет плодоносить всё меньше.

Сегодня основные доходные статьи бюджета наполняются чужими деньгами – средствами, выделяемыми по государственным договорам с земельными правительствами, а также отчислениями коммунальных властей на интеграцию новоприбывших, работу с детьми, содержание кладбищ и погребение тех умерших, которые при жизни получали государственную поддержку и чьи родственники не в состоянии оплатить погребальный ритуал. Как правило, доля дотационных средств в бюджете общины составляет минимум 60–70%. Остальную часть бюджета община добирает из налоговых поступлений от работающих членов, культовых денег от неработающих, дохода от сдачи в аренду своей недвижимости и т. д. Рискну предположить, что в ближайшем будущем объем «чужих денег» начнет уменьшаться. К примеру, отчисления на интеграцию напрямую связаны с потоком вновь приехавших, а он после принятия Закона об эмиграции стремительно мелеет. С другой стороны, всё больше евреев, особенно работающих, отказываются платить церковный налог.

Реальная финансовая ситуация в общинах – тайна за семью печатями. Это не совсем понятно – ведь о других церквах пишут открыто. Так, например, в апреле 2007 г. «Немецкая волна» сообщила, что Католическая церковь Германии стала самой богатой католической церковью в мире. Ее доходы в 2006 г. увеличились на 8% и, по прогнозу, в 2007 г. составят 4,5 млрд. C. При этом основная часть средств поступает в церковную казну в виде церковного налога. Не скрывают свои бюджеты и церковные епархии. Епархия региона, где находится моя община, объединяет 950 тыс. прихожан, и ее бюджет в 2006 г. составил 215 млн. C, из которых 54,8% поступили в качестве церковного налога. В нашей же общине, если судить по бюджету 2006 г., прихожане внесли лишь 15% его доходной части. Тем не менее расходная часть бюджета в расчете на одного члена нашей общины вдвое выше, чем у католиков нашего региона. Внося меньше и потребляя больше, мы тем самым подтверждаем общеизвестный факт, что среднестатистический католик сегодня богаче среднестатистического иудея, и поэтому нужда в госдотациях у еврейских общин выше.

Теперь давайте, наконец, поговорим о том, как же сделать так, чтобы деньги у еврейской общины были не только на потребности, но и на маленькие удовольствия прихожан. Еврейские общины могли бы быть состоятельными, как было раньше, если бы имели богатых прихожан, которые, в соответствии с еврейскими традициями, отдают в синагогу налоги и цдаку (цдака означает «справедливость», «подаяние»). Тора предписывает евреям ежегодно жертвовать общине определенную часть своего дохода, а раз в три года отдавать десятую часть дохода в пользу бедных. К сожалению, сегодня богатых прихожан в наших общинах немного. И я думаю, что пройдет еще не одно десятилетие, пока в общинах появятся богатые и сознательные евреи из числа иммигрантов последней волны. Ясно также, что в связи с изменением регламента еврейской иммиграции общинам не избежать уменьшения численности – не только вследствие естественных демографических потерь, но и в связи с неумением, а то и нежеланием ряда общинных руководителей привлекать молодежь к общинной жизни. С уходом из жизни русскоговорящих стариков в общинах останутся в основном те, кто в состоянии решать свои социальные вопросы самостоятельно. В связи с этим постепенно прекратится поток государственных денег на интеграцию, погребение, содержание кладбищ и т. д. То есть общины станут маленькими, но самостоятельными. И только к таким общинам и могут захотеть принадлежать евреи через 20-30 лет.

Что же делать руководителям общин в переходный период? Ждать, пока уйдут старые и бедные, а молодые станут самостоятельными и состоятельными? Или работать в соответствие с требованиями времени, то есть стараться сделать общину богатой и при отсутствии в ней богатых прихожан? Для меня ответ ясен. Постараюсь изложить его подробно. Община может стать состоятельной при наличии доходной недвижимости или ценных бумаг, за счет участии в прибыльном бизнесе или получив компенсацию за утраченное во время войны имущество. Все эти способы вполне реальны, так как церквам, являющимся корпорациями публичного права, разрешено устраивать на совместные с государством средства больницы, дома для престарелых, детские и благотворительные учреждения. Правда, при одном условии: полученная прибыль должна реинвестироваться в развитие проекта. Очевидно, что в большинстве своем пожилые члены общин нуждаются в социальных услугах, в медицинском уходе и бытовом обслуживании на дому (причем желательно, чтобы этим занимались русскоязычные специалисты). Наши предприимчивые бывшие соотечественники уже осознали эти проблемы и создают соответствующие фирмы. Но почему руководители общин даже не пытаются делать нечто подобное, чтобы заработать деньги для общины?

Причин, я думаю, две. Первая состоит в том, что общинным руководителям проще и привычнее не зарабатывать, а распределять. Им и в голову не приходит, что община может хозяйствовать иначе, чем профком советского периода. При этом такие руководители всячески подчеркивают собственные заслуги в «добывании» денег для общины. Естественно, никаких их заслуг в этом нет – размер абсолютного большинства субсидий планируется в других местах, и существенного влияния на этот процесс руководители общин оказать не могут. Выделенные государством деньги большинство общин расходует полностью, не формируя никаких резервов и не задумываясь над тем, что будет с общиной, когда государственная поддержка уменьшится или прекратится.

Вторая причина – чисто психологического свойства. Если среди нынешних или потенциальных руководителей общин и найдутся люди, способные предложить реальный план, как сделать общину если и не богатой, то хотя бы более самостоятельной, то, зная «совковый» менталитет, можно предвидеть, что вокруг этих предложений и их авторов тут же появятся завистники и начнутся нездоровые разговоры.

Если бы директором был…

Yверен, что общины могли бы объединиться, привлечь профессионалов и выступить в качестве соучредителей предприятий, например, в таких областях, как уход за больными и стариками, социальная реабилитация, оказание социальных и бытовых услуг, организация досуга, содержание объектов недвижимости, организация культурных и спортивных клубов и т. д. Нужно только думать и работать, а не ждать, пока «партия и правительство» или земельный союз и ЦСЕГ дадут общинам деньги. Как считаете, читатель?